Перехлестье

– Глупая ты. Как есть глупая, – не оборачиваясь, проворчал возница. – Сидела у бога за пазухой, так нет, вздумала характер показать. Вот верно говорят – бабе ума отмерили чуть больше курячьего. Чего тебе там нужно, у этих лантей? Поклоны класть денно и нощно? Молитвы возносить? Иль судьбу искать?

– А хоть бы и судьбу. – Чернушка вытянула из косы последнюю запутавшуюся в ней соломинку и задумчиво посмотрела старику в спину.

– Ты во мне дыру не прожигай, – хмыкнул он, почувствовав ее угрюмый взгляд. – Лучше рядом вон садись, развлеки старика, чай, всю ночь слушал, как ты сопишь.

И он придержал свою сивку, дожидаясь, пока девушка переберется поближе, после чего продолжил:

– Судьба сама к тебе придет. От нее не убежать, девка. И не спрятаться. Но бывает, чем настырнее ищешь, тем труднее найти. Тут просто перетерпеть надо. А так… чего тебе в святилище томиться? Выйди замуж лучше, ребятенков нарожай…

– Кому? Кто меня такую возьмет замуж? Кому от меня детей захочется? – Девушка сердито расправила подол старенького платья и вдруг с тоской подумала о том, что красивый наряд небесно-голубого цвета, который подарила ей Василиса, так и остался в харчевне Багоя. Впрочем, зачем ей теперь наряды? Они ей и прежде были не нужны, а теперь и подавно.

Дед неодобрительно покосился на девушку и переспросил:

– Какую «такую»?

– Костлявую, недужную, колченогую. – Зария поджала губы и припечатала: – Страхолюдину.

– О, говорю ж – глупая. – Сукрам покачал головой. – Ты ж сама из себя страхолюдину сделала, а теперь сидишь и жалуешься. Чего глаза выпучила? Мать-то не учила тебя, что ли?

– Чему? – Девушка даже выпрямилась. – Чему не учила?

Старик внимательно посмотрел на собеседницу. Неужто не знает? Да как же?

– Раз ты из рода лантей, должна бы знать, – сказал наконец хозяин старой повозки. – У вас уродство от сердца идет. Лантеи ведь богине любви служат, а она хоть и щедрая, но каверзная. Потому, пока вы счастливы, пока сердце горит – вы все красавицы. И люди, вас видя, добрее становятся, и радость в жизни только прибывает у всех. А уж коли лантея предается горечи, лелеет боль или обиду в сердце – тут ей и болезни, и несчастья, и всякая другая пакость. Запомни, девка: чем сильнее обида, тем злей болезнь.

– Но ведь…

– Что? Лантеи, так уж среди них повелось, только и могли, что жаловаться, грустить да предаваться недовольству на всех и вся. Вот и не стало их почти.

– Да как же не жаловаться! – воскликнула потрясенная девушка. – Если боги лишили нас сыновей!

Изумленный дед аж поводья выронил от этого внезапного и яростного крика, столь пронзительно и надрывно прозвучавшего в утренней тишине.

– Чего орешь, окаянная? – подбирая вожжи, пробурчал дед. – Набралась глупостей не пойми откуда и орет. Никто ничего вас не лишал. Сами себе жизнь испоганили, а боги виноваты. Других забот у них нет как будто.

– Да что ты…

– То, – веско припечатал старик. – Я тут не просто так языком мелю. Сукрам пожил – Сукрам знает. Побольше твоего, между прочим. Кровь лантей сильная, вот и рождаются у вас девчонки, чтобы наследие не прервалось. Только лишь если кровь мужа сильней окажется – мальчик родится. И боги тут ни при чем. Они вам детей не раздают, как пряники на ярмарке. Они помогают, но сами за вас делать ничего не станут, уж не обессудь. А то, что лантеи почему-то мужиков себе выбирали послабее да попослушнее, – только ваша вина. Видать, прабабки твои побаивались мужниной власти, не хотели под чужую волю идти, чай, дочери богини, куда там. Не пристало им похлебки варить да мужика обстирывать. Возомнили о себе невесть чего. Вот и получили. Любовь, девка, штука тонкая. Тот, кто любит, тот не берет, а отдает. Без меры, без счету, ничего взамен не требуя. А вам только дай, дай, дай, да побольше. Вот и посмеялась над вами богиня. Коли вы поклонения ищете, а сами любить слишком гордые – получите.

– Но… тогда ведь…

– Все не так, как тебе говорили, да, дочка?

Зария потрясенно кивнула.

– Я, девка, жизнью ученый. Где только не бывал, чего только не видывал, с кем только не беседовал. – Дед важно пригладил плешивую бороденку и приосанился. – Когда слушать умеешь – много чего откроется. Так что ты не думай, будто я тут стариковскими бреднями тебя потчую. Поразмысли над сказанным да в омут головой не бросайся. Подумай сперва. Сходи в свое святилище, только клятвы зря давать не торопись. Посмотри, как живут те, к кому ты так стремишься, и реши, нужно ли тебе их житье-бытье.

Сукрам помолчал и вдруг лукаво спросил:

– Неужто в сердце никто не запал тебе, что так легко из мира решила уйти? Красивая ж ты девка. Отъешься, хромать перестанешь – женихи к Чаше за кольцами в очередь выстроятся.