Перегруженный ковчег

Часто встречались (всегда парами) орлы; их черно-белое оперение резко выделялось на зеленом фоне леса, канареечно-желтые клювы и ноги ярко сверкали в солнечных лучах. Они подпускали к себе очень близко, а затем несколькими ленивыми взмахами крыльев перелетали на соседнее дерево.

Больше всего поражало и восхищало меня невероятное количество зимородков различных видов, размеров и цветов. Они смело подпускали нашу лодку на расстояние до шести футов. Здесь были пестрые зимородки с ярко-черным и белым оперением, озиравшиеся так надменно и горделиво, словно надев черные и белые драгоценности, они пришли на светский бал. Длинные угольно-черные клювики их переливались и мерцали на солнце. Здесь были и гигантские зимородки, обычно парами, с темными заостренными хохолками, с серыми и белыми крапинками на спине и рыжевато-красными грудками. Они были величиной с лесного голубя и имели большие, похожие на лезвие ножа клювы. Были здесь и мои любимые карликовые зимородки, предпочитавшие сидеть на самых тоненьких сучках, обхватывая их кораллово-красными лапками. Были здесь и ярко-голубые зимородки, наиболее живописные из всех. Они немного крупнее карликовых зимородков, но в полете их невозможно с кем-либо спутать: когда они со звонким пронзительным щебетом низко скользят над поверхностью воды, спинки их сверкают светлой, изумительной по красоте голубизной, передать которую словами невозможно. Создается впечатление, что над озером, тихо мерцая, проплывает благородный драгоценный опал. Наблюдая за ними, я решил обязательно захватить для коллекции Джона нескольких представителей этих редких по красоте видов. У Джона уже были карликовые зимородки и значительно менее приятные синегальские зимородки, поэтому я поставил себе целью достать пестрых, гигантских, и в особенности ярко-голубых, зимородков.

Увлеченный разнообразием и численностью зимородков, я рассеянно смотрел на других птиц. Часто встречались нам толстые пестрые бородатые ржанки, желтоватые бородки которых забавно торчали по обе стороны клюва и развевались на ветру; маленькие лощеные черные коростели на хрупких зеленых ножках, заметно выделявшихся, когда птицы поспешно вылетали из зарослей тростника; изящные белые цапли, торжественно вышагивавшие по грязи; глянцевые ибисы, словно одетые в переливающийся шелк, смотрели с деревьев холодными рыбьими глазами. В одном месте мы наткнулись на недавно упавшее дерево, которое потащило за собой в воду множество лиан и растений-паразитов. Неподвижные воды были покрыты зелеными листьями, сорванными лепестками цветов; среди оставшихся на дереве поблекших и почти засохших цветов и сохранившихся еще зеленых листьев играла и резвилась стайка нектарниц. Иногда птички садились на цветы всего в нескольких дюймах от воды, и зеркальная поверхность озера четко отражала изображение цветка и птицы.

Вернувшись в деревню и наведя необходимые справки, я нашел трех мальчиков, умевших пользоваться для ловли птиц клеем, как это успешно делали ребята в Эшоби. Я объяснил им, какие зимородки мне нужны, и назначил цену за пойманных птиц. На следующее утро еще до восхода солнца, я проснулся от всплеска весел; выглянув из хижины, я увидел, как мои юные птицеловы в трех маленьких каноэ отправились на охоту. Первый из них вернулся к полудню и принес в корзинке двух пестрых и одного сенегальского зимородка. Последнего я отпустил, так как Джон уже имел представителей этого вида в своей коллекции. Пестрых зимородков я поместил в лучшую свою клетку. Птицы не столько испугались, сколько разозлились, попав в незнакомую обстановку: когда я близко подносил руку к проволочной решетке, они дружно клевали ее острыми клювиками.

Скоро я убедился, что чистить клетку с зимородками далеко не самое приятное занятие. Проблема питания решалась очень легко – отмели вокруг острова кишели мелкой рыбешкой, и, забросив несколько раз невод, мы могли обеспечить пищей дюжину зимородков. Оба мои пленника охотно пообедали и тут же задремали.