Перегрин

— Кончено! — признался я. — Если бы не нравилась, я бы на тебе не женился.

— Даже если бы у меня было большое приданое?! — не поверила она.

— Твое приданое меня интересовало в самую последнюю очередь. Я бы взял тебя и без него, но раздают — почему бы не взять?! Для меня главное, чтобы жена вызывала симпатию и была воспитана и образована, умела себя вести, как положено людям нашего сословия и не заставляла меня краснеть из-за своего недостойного поведения, — изложил я основные требования.

— Я буду хорошей женой! — со слезами в голосе пообещала Элисия.

Сколько раз я уже слышал это обещание! Хороших жен не бывает в принципе, но изредка попадаются не плохие.

42

Родители Элисии малость схитрили, включив в приданое и барахло — постельные принадлежности, рулоны материи и прочие тряпки, причем по явно завышенной цене. Семиты — что с них возьмешь?! Впрочем, карфагеняне были сильно перемешаны с жителями окружающих их город территорий и не соблюдали передачу национальности только по матери. Более того, своих дальних родственников финикийцев они считали людьми второго сорта. Людей других национальностей, включая римлян, в конечном итоге разгромивших их, и вовсе третьесортными. Так что приданого жены и моих накоплений хватило бы на маленький домусик в Риме, причем не в самом хорошем районе. Зато в Мизене на эти деньги можно было купить домус средних размеров и трех рабов в придачу. Что я и сделал, несмотря на скрытое нежелание Элисии уезжать из столицы. Вслух свои пожелания она не высказывала, только дулась, когда я заводил речь о переезде в Мизен. Лишь раз заикнулась, что ее брат держит семью в Риме, а не таскает по глухоманям.

— У меня пока недостаточно денег, чтобы последовать его примеру. В том числе и благодаря твоим родителям, — отрезал я. — Когда появятся, тогда и выберем место для жительства получше.

Второй причиной было то, что не хотел надолго расставаться с женой. Все-таки в Мизене я бываю намного чаще, чем в Риме. Элисия быстро вошла во вкус и оказалась очень темпераментной женщиной. Я даже сначала закомплексовал, смогу ли удовлетворять ее потребности? Впрочем, если женился на красивой, всегда найдутся помощники. Потом вспомнил, что не фригидную женщину в принципе невозможно удовлетворить, хотя они и стараются убедить мужчин, что все наоборот. Или она научится справляться со своими желаниями и будет вести себя пристойно, или нет. Во втором случае можешь отдуваться хоть каждый день и не выпускать жену из дома, все равно рога заимеешь ветвистые.

В итоге в начале марта мы перебрались в Мизен, где поселились в не самом лучшем доме, который можно было купить за двенадцать тысяч сестерциев, зато расположенном в самом лучшем районе, возле Морских ворот. Я купил трех рабов: мужчину-египтянина и женщину-нумидийку с двенадцатилетней дочерью. Они скрасят жене жизнь в провинции, ведь в Риме ей приходилось все делать самой.

За неделю до начала навигации прибыл Ганнон Стритан и поселился у нас.

— Жена еще не уморила тебя голодом?! — первым делом весело спросил он. — В нашей семье только матушка и я знаем толк в гастрономии, — и пообещал: — Мой повар поможет тебе вернуть вкус к жизни!

Пожилого повара-раба Гаструбала мой деверь всегда возил с собой. В оправдание говорил, что его жена и дети все равно не смогут оценить всю глубину таланта повара.

— Я заплатил за него цену пяти рабов! — похвастался как-то деверь. — И поверь, это была самая выгодная покупка в моей жизни!

Действительно, моя жизнь сразу превратилась в гастрономический праздник. Заодно Гаструбал научил моих рабынь готовить многие очень вкусные блюда.

Ганнон Стритан привез и очень интересную новость: консулом стал Квинт Сервилий Цепион в паре с плебеем Гаем Атилием Серраном. Вместе с ним выдвигал свою кандидатуру его зять Квинт Лутаций Катул, но проиграл выборы. Поскольку мои родственники были завязаны на нового консула, в нашей жизни могли наступить приятные изменения.

— Я попросил отца, чтобы похлопотал за нас с тобой. Может, получится, и нас переведут на квадрирему или даже на пентеру! — сообщил деверь.

Пентера — это нынешний линкор. На верхнем и среднем ярусах по два гребца на весло. Вооружена восьмью катапультами и имеет на борту три сотни морских пехотинцев. Первый центурион на ней получает сто тысяч сестерциев, как в легионе. В придачу пентеры редко выходят в море. То есть служба на ней — курорт с очень высокой зарплатой.

— Давай не будем раскатывать губу, — предложил я. Значение этого выражения объяснил деверю еще во время плавания из Испании. — Получится — хорошо, не получится — и на триреме можно заработать неплохо. Нас прикрепили к армии Гая Мария. Поплывем воевать с нумидийцами и их новыми союзниками мавретанцами. Югурта уговорил своего тестя Бокха, царя Мавретании, присоединиться к войне с нами. Значит, теперь можно грабить мавретанские порты. Это заманчиво еще и потому, что Гай Марий отдает всю добычу тем, кто ее захватил.

— Думаешь, нам разрешат этим заниматься? — усомнился Ганнон Стритан.