Перегон

Они гуляли по городу, катались на прогулочном катере по Неве, ели лимонное мороженное. Мальчику понравился этот надёжный, уверенный в себе человек, он говорил с ним, как со взрослым иногда используя странные слова, значение которых Саша понимал скорее по смыслу. Вечером Аркадий повёз Сашу на Чёрную Речку. В редкой лесопосадке рядом с высохшим ручьём, где детьми они играли в пиратов, Аркадий разжёг небольшой костёр, Саша подбрасывал в огонь сухие щепки.

— …Пиратом обычно был я, а твой папа всегда был капитаном… Смелым и благородным…

— А мама?

— Мама… — Аркадий усмехнулся, — мама ждала нас на берегу…

— А как ты думаешь, кто победит, пират или самурай?

— Ну не знаю…

— Я думаю самурай! Знаешь, как называется самурайский меч?

— Нет…

— Тати! — Саша на миг задумался, — правда у пирата может быть мушкет…

— Мне всё-таки кажется, — Аркадий положил мальчику руку на плечо, — что побеждает не тот у кого меч или мушкет, а тот кто крепче духом…

Потом они сидели на капоте ржавой «Победы», Аркадий курил, мальчик рассматривал в бинокль окрестности, вскоре начало темнеть, в небе появилась четвертинка мутной луны…

На следующее утро Аркадий повёл Сашу в Дворец Спорта «Юбилейный». Там было людно и шумно, как на рынке. Секция бокса, находилась в полуподвальном этаже здания, тяжёлые удары раскатистым эхом отскакивали от бетонных стен. Пока Саша не отрываясь смотрел на ринг, где здоровый, как двустворчатый шкаф, безжалостно избивает подвешенную к потолку грушу, Аркадий радостно похлопывал по плечам тренера секции, своего школьного приятеля, Эдика. Немного поговорив, они позвали Сашу. Эдик попросил его отжаться от пола, затем подтянуться на турнике. Потом он ещё немного поговорил с Аркадием и предложил Саше три раза в неделю приходить на тренировки. По дороге домой они заехали в «Спорттовары» и купили боксёрские перчатки, кеды и два комплекта спортивной формы.

Аркадий прожил в Ленинграде три недели. Прекрасно понимая, что жизнь даёт ему последний шанс, он было ринулся в него с головой. Он остановился в квартире своих приятелей в самом центре города, приезжал к Тане каждое утро и уезжал поздним вечером. Таня не представляла себе, как бы она прошла через весь этот кошмар, не будь рядом Аркадия. Пока она медленно приходила в себя, он отводил и забирал Сашу из школу, возил на тренировки, приносил домой еду, однажды даже пытался убрать в квартире, но столкнув со стола вазу, бросил это занятие. В «Букинисте», Аркадий скупил все книги о Японии, традициях, образе жизни, самураях и ниндзях. На удивление чтение увлекло его, вечерами он пересказывал прочитанное мальчику. Иногда к ним присоединялась Таня. Несколько раз, они все вместе гуляли, были в зоопарке и ботаническом саду, ходили в кино, затем ужинали в ресторане гостиницы «Интурист». Однажды Аркадий принёс огромный букет жёлтых роз. Таня обрадовалась, потом разделив их по вазам расставила по всей квартире.

— Никогда не думал, что так приятно дарить женщинам цветы.

— А как приятно их получать, к тому же без повода! Но вот только почему жёлтые?

— Мне понравились. Кроме того я недавно прочитал, что в Японии желтый цвет символизирует солнце и желтые цветы дарят людям, которым желают добра, тепла и света.

— А вот у нас говорят, что жёлтые цветы к разлуке, — грустно прошептала Таня. Вскоре Аркадий собрался уезжать, перед отъездом они поговорили.

— Это не мой мир, — его голос дрогнул, выдавая нервное напряжение, казалось он принимает главное решение жизни, — я и правда к вам привязался, но… Ты ведь знаешь, такая жизнь не для меня…

— Я знаю… — у Тани на глазах появились слёзы, они на миг замерли между ресницами, а потом медленно покатились вниз, — знаю, что не смогу тебя удержать… Пожалуйста пообещай мне, не исчезать навсегда…

— Обещаю…

Он подошёл, нежно обнял её за плечи, легко коснулся губами волос. Она вздрогнув прижалась к нему, положила голову на плечо. Ворвавшийся в комнату сквозняк запутался в прозрачной занавеске, потом сорвал несколько жёлтых лепестков и разбросал их по комнате. Они стояли прижавшись друг к другу. Аркадий гладил Таню пальцами по щеке. На тыльной стороне его ладони синела грубая татуировка — над волнами, на фоне лучей восходящего солнца парила птица. Усаживаясь в такси Аркадий поднял глаза, в окне стоял Саша и смотрел на него в бинокль…

Между тем временем состав мягко катился по усыпанной снегом, бесконечной колее. За узким, шириной в ладонь окном, плыла огромная земля. В кухонном отсеке было жарко натоплено, уютно позвякивала в ящиках посуда, керосиновая лампа подвешенная к потолку над столом, равномерно раскачивалась в такт движения.

— Мама никогда не рассказывала о вас, — Саша говорил не поднимая головы, — я всё спрашивал, а она уходила от ответа…

— Таня не знала где я и что со мной. У меня ведь никогда не было своего адреса. Ты теперь видишь, жизнь босяцкая — сегодня малина, а завтра маслина…

— А вы ещё встречались? — Саша наконец-то оторвал глаза от стола.