Передайте в «Центр»

— Знаете что, вы попробуйте, — с улыбкой прервал его тягостные мысли Антон Ильич, — использовать классическую литературную схему с похищением. Под покровом ночной темноты… Одежда у меня с собой, а дыра в заборе, как вы понимаете, всегда имеется. Главное, чтоб к утру быть уже на месте, у вас в городе. Погода летная, был бы самолет. На машине, конечно, хуже, может растрясти… А в Управлении вы скажите, что состояние пациента вполне пригодное для транспортировки. Я вам правду говорю. Я себя знаю. Выдержу. И с доктором я сам договорюсь. Постараюсь на вечерок отпроситься в Москву, к друзьям-то­варищам. Ну, а там уж как получится. И еще учтите, после отбоя тут запираются все ворота, и никакие доводы на охрану не действуют. Поэтому пойдемте, я покажу вам, на всякий случай, куда нужно будет подъехать ночью. А мне скоро предстоит свидание с Борисом Евгеньевичем. Все врачи мира похожи друг на друга, и для них не существует исключения, вроде нашего с вами…

В половине первого ночи Бурко сидел рядом со сладко посапывающим шофером и до рези в глазах вглядывался в кромешную темноту соснового бора, подступающего к шоссе. Елецкий должен был появиться с минуты на минуту. Бурко взглянул на светящийся циферблат танковых часов, приспособленных умельцем-шофером к приборной доске, и выбрался из машины. Поежился от холодного тумана, наползающего от близкой реки. Все было в полном порядке: ночной пропуск, машина, самолет, вылетающий в Борек в половине второго ночи. Не было пока только Елецкого.

Когда Бурко поделился с товарищами из Управления идеей, выдвинутой Елецким, те с ходу отказались от такой авантюры. Поведение Бурко было подвергнуто решительной и уничтожающей критике. Сам же капитан, по правде говоря, другой реакции не ожидал и потому загодя приготовил ряд, с его точки зрения, неотразимых аргументов. Во-первых, здоровье Елецкого не так уж плохо, это и главврач говорил. Опять же командировка займет всего лишь день–другой по экстренному делу, которое на контроле в штабе фронта, а может, где и повыше. Нарушение санаторного режима — тоже преступление не бог весть какое, если учитывать обстоятельства дела и условия, сложившиеся на Смоленском направлении: не ему, капитану Бурко, объяснять, что сейчас готовится на их фронте и какая повышенная секретность и оперативность требуются именно теперь от всех служб. Вот Елецкий, кстати, правильно понял его, Бурко. А тут, в родном Управлении… Да был бы только транспорт…

Подмога пришла совсем неожиданно. Полковника, в кабинете которого шел разговор, вызвал генерал. О чем они говорили, Василий Емельянович, конечно, не знал, но вернулся полковник через час совершенно в другом настроении.

Он прошелся по кабинету, потом присел на стул напротив Бурко, хмыкнул своим мыслям и уставился на капитана.

— Ну вот что, сыщик, — покровительственно сказал он, — повезло тебе. Оказывается, твой Федоров еще один срочный запрос прислал. Как, ты говорил, бабу-то эту зовут?

— Бабу? А-а, Баринову, что ль?

— Вот-вот. Значит, говоришь, Елецкий с ней знаком?

— А как же! Встречался. Дважды. Правда, не сказал, при каких обстоятельствах.

— Ну, про обстоятельства нам известно. Дело его смот­рел. Да-а… Много там всякого, неясного. Честно скажу тебе, лично я бы не разрешил, но вот генерал рассудил иначе. А рассудил он так, что лететь вам нынче обоим. Похоже, какие-то новые штрихи биографии открылись. Новые обстоятельства. Но, смотри у меня, сыщик, ты мне за этого Елецкого головой отвечаешь. Собственной, понял?.. А теперь давай, вали за ним и — на аэродром. Счастлив твой бог, капитан. Все документы получишь внизу.

Бурко как на крыльях помчался в канцелярию и там узнал, что Управление уже связалось с соответствующими службами в наркомате обороны и там сообщили, что сегодняшней ночью в Борек вылетает представитель Ставки. Еще несколько телефонных звонков решили этот вопрос, маршал согласился взять с собой двух товарищей из контрразведки…

Где же Елецкий? Бурко нервно курил, навалившись грудью на крыло машины. Самолет ждать не будет. Это ж пахнет катастрофой, если операция закончится провалом из-за какой-нибудь случайности!..

Впереди, в сотне шагов, возле белеющего в ночи каменного цоколя металлической ограды Бурко заметил шевеление. Полминуты спустя он увидел небыстро двигающегося к нему человека, услышал легкое постукивание палки по асфальту. Наконец-то!..

“Эмка” теперь летела, так, во всяком случае, казалось в темноте, к небольшому подмосковному аэродрому, где уже наверняка летчики закончили все приготовления к вылету и с нетерпением ожидали своих пассажиров. Елецкий, удобно развалившийся на широком заднем сиденье, поскрипывающем кожей, неторопливо рассказывал сидевшему к нему вполоборота капитану, и неприятности, о которых думал Бурко, сами по себе отходили на задний план. Нет, этот Антон, ей-богу, оказался своим мужиком, все понял с полуслова, — так размышлял Бурко.