Перед прыжком

Теперь его самого иной раз удивляло: как это все оказалось возможным? Однако вот оказалось же. В самом начале 1918 года, под вой метелей за окнами комнаты в Смольном, как бы на одном дыхании была написана и тогда же издана в Петрограде брошюра — набросок Большого Плана, в котором впервые появились такие слова, как совхоз, колхоз, экономический фундамент социализма. В ней, в этой маленькой брошюре, в сущности, было сказано все, что нужно было сказать о политических и хозяйственных задачах партии и рабочего класса на ближайшие десять лет. Многие положения, сформулированные в те дни, были приемлемы и теперь, в 1921 году, хотя, естественно, требовали уточнений, более широкого, практического развития в соответствии с реальными условиями жизни. Однако суть их не изменилась.

И вот наступило время великой стройки.

— Пора, когда надо было политически рисовать великие задачи, прошла, и наступила пора, когда их надо проводить практически! — говорил он все настойчивее и чаще.

— На нас сейчас история возложила работу: величайший переворот политический завершить медленной, тяжелой, трудной экономической работой!

— Борьба здесь предстоит еще более отчаянная, еще более жестокая, чем борьба с Колчаком и Деникиным. И, конечно, неизбежно, что часть людей здесь впадет в состояние весьма кислое, почти паническое.

— Тем более необходимы сплоченность, выдержка, хладнокровие, деловитость. Опасности мы не преуменьшаем. Мы глядим ей прямо в лицо…

Да, время требовало не слов, а конкретного дела: начиналась упорная работа по упорядочению хозяйственного развития страны, всех систем руководства народным хозяйством.

В промышленных центрах, прежде всего в Москве, проводилось объединение родственных предприятий в тресты и управления. Вводилось централизованное руководство ими, декретировалась строгая плановость в работе, государственная регулировка производства и сбыта продукции, оценка работы предприятий по их рентабельности.

В силу вступал хозрасчет. Вместо уравнительной оплаты труда вводилась оплата по результатам труда.

В связи с развитием торговли шло упорядочение денежного обращения, укрепление ходового рубля по его валютному золотому значению.

В конце сентября вопрос о порядке и сроках введения стабильного рубля был рассмотрен на заседании Совнаркома. Там же был принят и проект декрета об учреждении Государственного банка Республики.

Местные бюджеты выделялись из общегосударственного. Советам давалось право взимать налоги для расходов на местные нужды.

Вводилась плата за жилье, коммунальные услуги, транспорт.

В развитых капиталистических странах заказывались и покупались турбины для электростанций, врубовые машины для угольной и горнорудной промышленности, нефтеналивные суда, электроплуги, подшипники, торфонасосные установки, оборудование для текстильных и бумажных фабрик.

Миллионам людей, и прежде всего руководящему составу, надо было учиться новым формам хозяйствования.

— Учитесь. Это учение очень серьезное, мы его должны проделать, — говорил Владимир Ильич на Девятом съезде Советов. — Это учение чрезвычайно свирепое. Оно не похоже на чтение лекций в школе и на сдавание тех или иных экзаменов. Это есть проблема тяжелой, суровой экономической борьбы, поставленная в обстановке нищеты, в обстановке неслыханных тяжестей, трудностей, бесхлебья, голода, холода, но это есть то настоящее учение, которое мы должны проделать…

Необходимо было сжаться в железный, твердый кулак, чтобы наверняка ударить по неорганизованности, бесхозяйственности, растрате средств и энергии впустую.

— Надо учиться травить за волокиту, комчванство, бюрократизм чинодралов, безрукость, фразерство, митинговщину, — не раз повторял он в те дни. — Надоела лень, разгильдяйство, мелкая спекуляция, воровство, распущенность.

— Все у нас потонуло в паршивом бюрократическом болоте ведомств, — говорил он А. Д. Цюрупе, который во второй половине года был назначен его заместителем в Совнаркоме. — Бумажки — наша беда. В этом бумажном море тонет живая работа. Если не следить, не подгонять, не проверять, то при наших проклятых обломовских нравах не сделают никакое дело!

Он не терпел и раньше, а с некоторых пор просто возненавидел обломовщину и «чисто фразерское отношение к делу», «производство пустейших тезисов» вместо конкретного дела, подмену персональной ответственности за него «словоговорением».

— Митингуй, но управляй без малейшего колебания, — говорил он в октябре на съезде политпросветов. — Управляй тверже, чем управлял до тебя капиталист. Иначе ты его не победишь. Ты должен помнить, что управление должно быть еще более строгое, еще более твердое, чем прежде!