Перед грозой

Как жаль, что не раскрывают окна и не растворяют перед каждым двери в доме Толедо! У них устроена Голгофа с прекрасно выполненной фигурой Христа в натуральную величину, и для этого дня воздвигается подобие заросшего холма — привезены деревца с гор, расставлены вазоны с пальмами, изысканными цветами, жардиньерки с нежными всходами ячменя, золотистыми апельсинами и пылко расцветшими бандерильями [29], с огромными разноцветными шарами, здесь же находятся клетки с прирученными голубями, канарейками, кларинами и синсонте [30], бронзовые, начищенные до блеска канделябры, в которых горят дюжины свечей, — это «огнище» всякий год еще долгое время не сходит с языка тех, кто его видел и кого оно привело в восторг: законная гордость селения! С «алтарем» у Толедо соперничают разве лишь «огнища» Дельгадильо да Луиса Гонсаги Переса.

У Дельгадильо настоящая домашняя молельня, куда допускаются избранные посетители и где красуется дивная статуя святой девы Марии де ла Соледад — покровительницы их семьи, — статуя была вывезена из Гватемалы еще дедом нынешних Дельгадильо, как говорят, более семидесяти лет назад. К страстной пятнице ее облачают в платье и мантию из тончайшего бархата с золотой вышивкой, в руки вкладывают батистовый платочек с филигранно вышитыми терновым венцом и гвоздями. «Есть ли еще где-нибудь на свете столь же красивая богоматерь наша де ла Соледад, с таким неизъяснимо скорбным лицом, что кажется, слышишь ее стенания?» — гордо вопрошают Дельгадильо, и все в селении единодушно отвечают: «Нет, нет на свете другой такой пресвятой девы де ла Соледад!» (В 1879 году бакалавр Крессенсиано Гальвес, непременный капеллан молельни, опубликовал пухлый том «История и чудеса святейшего лика богоматери нашей де ла Соледад, покровительницы семейства Дельгадильо, проживающего в сем селении», в этом томе, как бы ни оценивать достоверность фактов, приведенных им в книге, уже ставшей чрезвычайной редкостью, — автор излагает, соответственно обработав, чудотворные явления, по-разному запечатленные в народных преданиях: как-то в страстную пятницу статуя начала источать кровь, а однажды, пятнадцатого сентября [31]богоматерь видели плачущей, слышали ее стоны; а когда расстреляли Максимилиана [32], то слезами она окропила платочек в своих руках. Приношениями украшены стены молельни: изображения сердец, распятых рук и ног, серебряные и золотые фигурки, вертепы-ретабло, мраморные доски с записью чудес. Тут сказано об одном, о двух, о трех покойниках, которые, по слухам, воскресли; перечисляются различные несчастные случаи, смертные недуги, столкновения, даже расстрел, когда расстрелянному удалось остаться в живых; десять — двенадцать литографий воспроизводят нападения на дилижансы, грабителей, подстерегающих в лесной засаде, чернь, осаждающую с ружьями в руках какой-то особняк.) Люди могут видеть «огнище» в молельне Дельгадильо — все устроено торжественно и просто: алтарь в глубине покрыт черным бархатом с золотой каймой, и на его фоне выделяются белизна лика и рук статуи, ее расшитое одеяние, белоснежные лилии; от подножия статуи, — оно, говорят, из литого серебра, — спускаются к полу семь рядов лампадок цвета крови, а шесть подсвечников, — они. как передают, тоже из чистого серебра, — поддерживают толстые восковые свечи. («А как красиво было раньше, еще при жизни дона Фортунато, примерно лет двадцать назад, когда он привозил из Гуадалахары оркестр и певцов, чтобы в страстную пятницу исполнить «Stabat Mater» [33], и в ту же ночь раздавал деньги неимущим»).

Луис Гонсага Перес был семинаристом, а теперь по поводу его сумасбродных выходок без конца судачит и смеется все население. Он — единственный избалованный сын дона Альфредо Переса и доньи Кармен Эспарсы Гарагарсы. Аллегории всегда увлекали Луиса Гонсагу, и его «огнище» выглядело плодом столь неуемной фантазии, что падре Рейесу каждый год приходилось вмешиваться, вводить в какие-то пределы воображение юноши. Его «вертеп» представлял собой целое собрание разных фигур, от Адама до дона Порфирио Диаса, не минуя Максимилиана и Хуареса; Луне сам рисовал их — в естественную величину — на картонах, а затем вырезал и укреплял на деревянных подставках. На другой год под видом Голгофы он изобразил обитель блаженных и преисподнюю: в преисподней пребывали Хуарес, Лютер, Генрих VIII, Нерон, Пилат и другие… А вокруг распятия — дон Порфирио, Максимилиан, Идальго [34], Эрнан Кортес, Карл V, Готфрид [35]сражались против иудеев и римских легионеров. И каждую страстную пятницу все с нетерпеньем ждали, что еще выкинет Перес.

Если бы была на то воля сеньора приходского священника, он не допустил бы этих алтарей, представляющих собой «почти святотатство»; пока что приходится их терпеть, однако ему удалось все же истребить наиболее кощунственные выдумки. И, разумеется, никто не мог заставить его в этот день посещать прихожан, а Марте и Марии он позволяет скрепя сердце навестить дом Толедо, и то ненадолго.