Перечитывая Мастера. Заметки лингвиста на макинтоше

Расхождению образа Иешуа Га-Ноцри с каноническим образом Иисуса Христа посвящены десятки исследований, как русских, так и зарубежных. И. Л. Галинская в своем обстоятельном обзоре, посвященном этой теме («Древние» главы романа «Мастер и Маргарита» в восприятии Булгаковедов), выделяет три группы соответственно с занимаемыми позициями. Первые (В. Лакшин, В. Завалишин, Л. Ржевский, А. Краснов) прямо отождествляют Иешуа с евангельским Иисусом. Другие (Е. Стенборк-Фермор, Э. Эриксон мл., ) обращают внимание на расхождения в трактовке образа, созданного Булгаковым с каноническим образом Христа. Третьи не определились. К ним отнесены В. Я. Лакшин, И. Ф. Бэлза, Н. Утехин и др. Было высказано мнение о том, что в романе два образа Иисуса: тот, о котором говорит вначале Воланд, канонический, евангельский и Иешуа – художественный (Немцев 1991). А. П. Казаркин полагает, что образ Иешуа создан на основе книги Э. Ренана «Жизнь Иисуса» (Казаркин 1988).

Есть такие исследователи, которые считают этот образ вторичным, видят в Иешуа сознательную пародию на литературные образы (Князя Мышкина Ф. М.Достоевского) – Омори Масако (2006), толстовского Христа из работы Л. Н. Толстого «Соединение и перевод четырех Евангелий» – А.Н. Барков (1994).

К источникам образов исторических глав, кроме Евангелия, относят Талмуд (А. Зеркалов), работу Э. Ренана «Жизнь Иисуса», диссертацию киевского профессора богословия Н. К. Маккавейского, работы С. А. Жебелева (И. Ф. Бэлза).

М. А. Булгаков создает, безусловно, оригинальный образ, индивидуализированный образ человека, в котором предлагает читателю узнать Спасителя, Сына Божия. Да, он еще более гоним и унижен, нищ и наг по сравнению с каноническим Христом. Этот образ еще более трагичен, потому что миссия Иешуа не выполнена, чего-то важного он недоговорил, не передал людям. Но он не менее чист сердцем и верен своему Господу. Он не меньше любит людей. Булгаков испытывает своего читателя: в славе и в силе мы все опознаем Спасителя, а в нищете, в унижении, в стареньком и разорванном хитоне, в стоптанных сандалиях, без чудес? Особенно, без чудес? Это вопрос веры.

Проблема веры и неверия дана в органике с характером. Сама личность настолько обаятельна и оптимистично настроена, открыта для общения, настолько совершенна духовно, что «царство истины» носит в себе. М. А. Булгаков создал удивительно цельный образ, абсолютно непротиворечивый. Канонический образ, кстати, этим не отличается. Цельность, повторяю, в органике проповедуемого «все люди добрые» и отношения к людям самого Иешуа. Не может такой человек ни судить, ни осуждать, ни предавать, ни ненавидеть, ни враждовать.

Вопросы, которые он ставит, настолько опережают время, что кажутся фантастическими и сегодня. Это вопросы будущего человечества и человеческой личности в их развитии. Настанет царство истины, когда не будет надобна никакая власть над людьми… Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл… Мы увидим чистую реку воды жизни….

Ему в голову «приходят мысли», которые записывает за ним Левий Матвей. Бродячий философ и мечтатель, он готов делиться ими с каждым, не подозревая, что их могут исказить, что за «мысли» его могут предать смерти… (Не правда ли, актуально для 30-х годов прошлого века?)

Кстати, практически все художественные произведения, в которых Иисус Христос является действующим лицом («Иуда из Кариота» Л. Андреева, «Христос и антихрист» Д. Мережковского и др.), представляют образ Христа как «носителя слова», но никто до Булгакова не изображал размышляющего Христа, что гораздо интереснее. Впрочем, в этих произведениях мессианство было не единственной темой, освещались и нравственные проблемы выбора, предательства и прощения, духовного поиска, борьбы веры с сомнениями и проч., то есть человеческие проблемы.

Итак, беззащитность и инфантилизм есть отличительные индивидуальные качества булгаковского Иешуа, еще острее обозначающие его беззащитность перед машиной римской власти. Они объясняются неискоренимой верой в людей и создают неповторимый, индивидуальный образ живого человека. Но, самое главное качество Иешуа – неколебимая вера. Собственно, это даже не вера, а знание того, кто «подвесил его жизнь на волосок». «Бог один» - для Иешуа это из области знания, а не веры. Именно это и только это может объяснить феномен непостижимой свободы. Иешуа знает о бессмертии, поэтому ведет себя на допросе как бессмертный. Даже когда он просит Пилата отпустить его, он просит избавить его от случайной и насильственной смерти. Он, в отличие от канонического Христа, действительно не знает своего часа. У него нет учеников, кроме Левия Матвея, который ничего не может понять из того, что говорит Иешуа. Миссию свою он считает еще не выполненной, что делает фигуру булгаковского героя еще более трагической. Но при этом он не ставит свою жизнь выше нравственного императива. Понять это не просто.