Читаем Перебирая наши даты полностью

А отдельные, отдельно взятые стихи действительно не хороши.

20.6. …Жуткие вести в газетах обо всем. Помочь могут либо радикальная реформа, либо… Другого «либо» нет. Диктатура. Но она уже не спасет, а несколько отложит кровавый развал империи….

4.7. Вчера приезжал Феликс Медведев, суетный, не шибко прогрессивный, с группой «Зеленая лампа» из московского телевидения. Снимали меня с 2 до 7 часов. Я вещал всякие мудрости о нынешнем положении и литературе, в саду, на фоне капусты….

11.7. …Женя читал мне прекрасную статью Бродского об Ахматовой. Он во всем большой поэт….

26.7. …Здешний нар. фронт и интердвижение встали лоб в лоб. Лидеры безответственны. Нет понимания того, что, если дойдет до кулаков, ничем дела не поправить и все пойдет насмарку….

9.8. Приходил Александр Печерский, москвич, 38 лет. Представитель еврейского религиозного движения. Не слишком образован, не слишком умен. Чуть не крестился.

Как все люди такого рода, ищет духовного выхода в религиозном догматизме.

Слушал его с интересом. Но мы не сошлись. Это еврейский вариант Курбатова.

Национализм все более неприемлем и неприятен мне. Он безопасен и конструктивен во времена духовности.

В бездуховные времена единственный его путь — кровавый геноцид.

11.8. Неожиданно появилась Мина Российская, приехавшая из Америки. Ее рассказы о богатстве страны и добродушии ее жителей наводят тоску, а не зависть и легкий оттенок неприязни к рассказчику, променявшему наши дебри на удобство и приятность тамошней жизни….

15.8. …Баевский с безнадежностью пишет о нынешнем положении в поэзии.

Не хочется быть поэтом, да и никем не хочется. Тяжкое, тревожное настроение в связи с положением в Эстонии….

24.8. …К вечеру Костюковский привел Вл. Ал. Мириманова. Пили прекрасный коньяк «Ахтамар». Говорили об Армении и Карабахе. Армения уперлась в Карабах. Все остальные проблемы на десятом месте. Тупость национализма, вместе естественность, понятность его, трудность выйти за его уровень и оказаться в одиночестве….

30.8. …Взрыв национальных страстей в конце концов приведет к чему‑то противоположному. Человечество устанет от национального экстремизма, как от всего устает. И будет удивляться дикости нынешних идей.

Мир придет к равновесию либо погибнет….

6.9. Занимался предисловием к античным мифам. Издание для школьников….

Заявление ЦК о Прибалтике здесь воспринято как угроза. Наверное, все же эстонцы сейчас не решатся на восстание. Но их лидеры отвечают на декларацию власти прямо, остро, умно и бескомпромиссно.

Русские тоже стоят стеной. И их понять можно. Их сюда не приглашали, но они не по собственной воле и приехали. И живут уже многие чуть не полвека.

Обе стороны друг друга не понимают и не хотят понять. Нет великодушия.

10.9. Сон. Иду ночью по темной дороге какого‑то дачного поселка. Сочиняю стихи.

Затуркан, разбит, замордован,

Я побежден вами.

Вы не умеете быть добрыми,

Вы не умеете быть добрыми.

Так не будьте злыми.

Думаю: как легко писать верлибры! Надо прочитать Кроссу.

Вхожу в дом. За небольшим тамбуром стеклянная дверь в мою комнату.

Войдя, вспоминаю, что не запер входную дверь. Подхожу к стеклянной и вижу, что кто‑то открывает входную дверь. Хочу крикнуть, чтобы его отпугнуть. Но не могу произнести членораздельные слова, а только кричу. От крика просыпаюсь.

Галя спрашивает: «Что с тобой?»

Вчера вечером по ТВ толковая, выверенная речь Горбачева. Видно, опасения за его судьбу были напрасны. Выступление должно понравиться интеллигенции и большому числу людей из народа….

16.9. …Тяжкое ощущение безвыходности и опасности при чтении прессы и смотрении ТВ. Утешиться можно только домом и вином….

27.9. Вчера мучила дикая головная боль….

Сегодня работа не ладится.

Писал Лидии Корнеевне, Русакову, Князеву.

Думал Курбатову писать серьезно. А потом понял, что это бесполезно. У него нет духовной перспективы. «Самородки» сейчас самая безнадежная часть литературы, потому что не приходится делать духовных усилий, чтобы выбиться из доморощенности к культуре. Нет у нации сильного интеллектуального ядра. Оно погублено за семьдесят лет и только сейчас снова формируется.

3.10. …Надо бы, как Бунин, писать «Окаянные дни». Но останавливает что‑то вроде суеверия. Есть надежда, что «окаянными днями» кончается время и начнется «неокаянное».

Противоречивое ощущение в обществе — желание свободы и понимание, что азербайджанское безобразие можно подавить только сильной рукой.

Все благородные проекты «левых» хороши для нормального общества и не годятся сейчас. «Партийность» мешает всем. А к «правым» тоже стоит прислушаться. Но в раздражении друг друга не слышат….

6.10. …Будь я помоложе, написал бы поэму о смерти Сталина. Деталей уже достаточно.

Ясно, что страной управлял маразматик, но страна этого не знала, а ближайшее его окружение не позволяло себе знать….

15.10. Снова снился сон об уходе отца.

Обдумывал воспоминания о Слуцком.

Раздражение на него периода его восхождения к славе не проходит. Он был груб и заносчив со старыми друзьями. Потом это прошло.

Утром беседовали Абызов, Грибанов, Рецептер.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мой 20 век

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии