Перебежчики. Заочно расстреляны

Существует еще одна категория авторов, когда-либо обращавшихся к теме перебежчиков. Это те, кто склонен изображать их самоотверженными борцами с тоталитаризмом, якобы своим предательством способствовавшими разрушению этого самого тоталитаризма. Доминирует же над подобными умозаключениями мнение о том, что на каждом перебежчике лежит каинова печать, на оттиске которой значатся такие слова, как «алкоголик», «карьерист», «бабник», «стяжатель», «трус» и т. п. Несомненно, именно таких среди предателей большинство, но справедливости ради нельзя признать, что порой люди бежали от сталинских репрессий, бежали, разочаровавшись в «самом прогрессивном строе», наконец, бежали, чтобы просто не получить пулю в затылок за истинные верность и преданность рабоче-крестьянскому государству.

Естественно, каждое такое бегство причиняло государству серьезный ущерб. Ведь перебежчик неизменно раскрывает деятельность, структуру и методы работы своей разведслужбы, а значит, надолго парализует ее деятельность. Он выдает противнику и оперативных офицеров, с которыми, быть может, еще накануне обсуждал очередные служебные задачи. Он выдает агентов, судьба и карьера которых отныне загублена навсегда. Впрочем, в разведке такие критерии, как мораль и нравственность, весьма относительны, а то и двойственны. Но почему-то трудно представить себе академика Сахарова перебрасывающим портфель с секретной документацией по ядер-ному потенциалу через ограду посольства какой-нибудь западной державы, а генерала Григоренко — тайно фотографирующим секретные документы Генштаба. Эти люди открыто высказывали свои убеждения, прекрасно сознавая, какая судьба их ожидает. На этом фоне еще более жалким и беспомощным выглядит лепет предателей о высоких идеалах демократии и светлого будущего их бывшей Родины. Впрочем, углубляться в психологическую подоплеку измены стране, народу, присяге не входит в задачу авторов. Мы предоставляем эту возможность читателям и ограничиваемся лишь изложением фактов, которые были обнародованы в последние десятилетия.

Глава 1 1918–1930 годы