Перчатка для смуглой леди

Перегрин вылез из машины и, вместо того чтобы опрометью ринуться в дом, повел себя как высокий гость. Он нарочито медленно поднимался по ступенькам, оставляя за собой вонючие следы, а меховой коврик волочился за ним наподобие шлейфа. Слуга посторонился, давая ему пройти.

— Спасибо, — с достоинством проговорил Перегрин. — Как видите, я упал в грязную воду.

— Вижу, сэр.

— Провалился по горло.

— Как неприятно, сэр.

— Думаю, не мне одному, — заметил Перегрин.

Появился хозяин.

— Прежде всего вам надо принять ванну, — сказал он, — и что-нибудь горячительное, чтобы унять дрожь. Позаботьтесь, Мосон.

— Конечно, сэр.

— А потом зайдите ко мне.

— Слушаюсь, сэр.

Слуга отправился наверх. Спаситель Перегрина вел себя сейчас как совершенно нормальный человек, и Перегрин подумал, уж не примерещилось ли ему всякое в результате пережитого ужаса. Хозяин говорил что-то об эффективности горькой соли, добавленной в ванну, о кофе с ромом. Перегрин слушал в оцепенении.

— Мне и вправду очень жаль, что я доставил вам столько хлопот. Вам, должно быть, противно иметь со мной дело, а ведь во всем виноват я сам.

— Но почему?!.. Да, Мосон?

— Не поднимется ли наш гость наверх, сэр?

— Конечно, конечно. Отлично.

Перегрина проводили наверх, в жаркую, приятно пахнущую ванную.

— Я подумал, что вы, сэр, не будете возражать против запаха сосны, — сказал Мосон. — Надеюсь, температура воды юс устраивает? Могу я пожелать вам легкого пара, сэр?

— Можете, — растроганно отозвался Перегрин.

— Видимо, я могу уже забрать коврик и пальто. И ботинки, — добавил Мосон. невольно изменив интонацию. — Банное полотенце на вешалке, горячий ром с лимоном рядом с ванной. Будьте так любезны, сэр, позвоните, когда будете готовы.

— Готов к чему?

— Одеться, сэр.

Похоже, выяснять, во что одеться, стало бы пустой тратой времени, посему Перегрин сказал лишь «спасибо». Мосон тоже сказал «спасибо» и вышел.

Ванна оказалась несравненным блаженством. Аромат сосны. Удобная щетка на длинной ручке. Мыло с сосновым запахом. И горячий ром с лимоном. Перегрин перестал дрожать, намылился с ног до головы, растер себя щеткой так, что кожа покраснела, окунулся в воду, вынырнул, выпил и попытался трезво оценить ситуацию. Это ему не удалось. Слишком много всего случилось. Через некоторое время он сообразил, что у него начинает кружиться голова. Нехотя, с отвращением, Перегрин встал под холодный душ, который привел его в норму. Растеревшись полотенцем и облачившись в махровый халат, он позвонил. Чувствовал он себя великолепно.

Вошел Мосон, и Перегрин сказал ему, что хотел бы позвонить, чтобы ему привезли одежду, не признаваясь, что на самом деле он толком не знал, куда звонить. Джереми Джонса, с кем он вместе снимал квартиру, наверняка нет дома, а домработница сегодня выходная. В театр «Единорог»? Кто-нибудь там должен быть, но кто?

Мосон проводил его в спальню, где был телефон. Кроме того, на кровати была разложена одежда.

— Думаю, размер вам подойдет, сэр, — сказал Мосон. — Мой хозяин надеется, что вы не откажетесь временно воспользоваться этой одеждой.

— Да, но послушайте…

— Мой хозяин будет очень признателен, если вы не станете возражать. Что-нибудь еще, сэр?

— Честное слово, я…

— Мистер Кондукис рад приветствовать вас в своем доме, сэр, и надеется, что вы спуститесь к нему в библиотеку.

Кондукис? Кондукис! С тем же успехом Мосон мог бы сказать «Онассис». Неужели это действительно был мистер Василий Кондукис? Чем больше Перегрин размышлял над этим вопросом, тем больше склонялся к положительному ответу. Но что, скажите на милость, понадобилось мистеру Василию Кондукису в разрушенном театре на южном берегу Темзы в пол-одиннадцатого утра, когда по всем правилам он должен был предаваться порочной праздности, плавая на собственной яхте где-нибудь в Эгейском море? И что ему, Перегрину, понадобилось в доме мистера Василия Кондукиса, сверкавшем (как вдруг осенило молодого человека) той изысканной и неподдельной роскошью, с которой Перегрин никогда не рассчитывал где-либо столкнуться, разве что на страницах определенного сорта романов. Впрочем, подобную литературу он все равно не читал.

Он оглядел комнату и почувствовал, что ему следовало бы скорчить презрительную мину. Мол, знаем мы, откуда взялось все это богатство. Затем он взглянул на одежду, лежавшую на кровати, и у него возникло впечатление, что ему предложили сыграть роль в костюмном спектакле. Он рассеянно взял в руки пестрый галстук, положенный рядом с рубашкой из плотного шелка, и прочел на этикетке: «Шарве». Где он читал про Шарве?

«Не хочу это надевать», — подумал Перегрин, сел на кровать и набрал подряд несколько номеров. Безуспешно. В театре не отвечали. Тогда он оделся. Хотя костюм был сшит в несколько консервативном стиле, Перегрин, к собственному изумлению, выглядел в нем весьма прилично. Даже ботинки пришлись впору.

Заготовив короткую речь, Перегрин спустился вниз, где его поджидал предупредительный Мосон.

— Вы сказали «мистер Кондукис»? — спросил Перегрин.

— Да, сэр, мистер Василий Кондукис. Будьте любезны, следуйте за мной, сэр.