Пьер Ришар. «Я застенчив, но лечусь»

Такова «рамочная» история в этом фильме, действие которой протекает в наши дни в Париже. Другая, основная, рассказывает о встрече в поезде зимой 1920 года известного кулинара Паскаля Ишака и Сесилии Абашидзе. Влюбившись в очаровательную грузинскую княжну, Паскаль отправляется с ней вместе в Грузию, открывает в Тифлисе ресторан «Новое Эльдорадо» и при содействии президента Жордания (Кахи Кавсадзе), процветает, проводя лучшее время на кухне и в постели Сесилии. Когда гражданская война докатится до Грузии, и в Тбилиси воцарятся большевики, у него, естественно, реквизируют его любимое детище – ресторан. Тщетно уговаривает его Сесилия бежать в Стамбул, Паскаль отказывается от этого разумного плана. Он наивно верит, что власть большевиков – явление проходящее, что «коммунизм – это минута, а кулинария – вечность». Новая власть, впрочем, отнюдь не расположена уступать завоеванное и с садистской издевкой позволит ему жить на чердаке «Нового Эльдорадо», в помещении которого большевики открыли АПОК («Агитационный пункт Образцового Коммунистического Питания»). Из кухни на чердак доносятся тошнотворные запахи общепита, отчего Паскаль невыразимо страдает. Страдает даже более, чем от пассивности Сесилии, которая в конце концов уступает домогательствам Зигмунда. Бедняга Ишак даже согласится готовить еду для участников ее «красной свадьбы» с Зигмундом. Стараясь воспитать неграмотную повариху АПОКа, он посылает ей записки с рецептами хорошей кухни. Но их по приказу Сесилии перехватывают и передают ей. Паскалю остаются только воспоминания о тех временах, когда у него в «Новом Эльдорадо» бывали разные знаменитости: Александра Коллонтай, с которой он некогда встретился на теплоходе «Принцесса Анна» (он был тогда платным танцором и любовником пресыщенных дам), Уинстон Черчилль, произнесший броскую фразу: «Кулинария – самая высокая политика», и другие. Но воспоминаниями сыт не будешь. И он голодает, прозябая на своем чердаке, куда к нему, пользуясь малейшей возможностью, приходит княгиня, которая не перестает его любить, чтобы подкормить или затащить к себе и дать вымыться в ванной. Для ревности у Зигмунда есть все основания, и он решает отравить Паскаля, делая это руками Сесилии, которая набирает ему ртуть из градусников, не подозревая о ее истинном назначении. Увидев в театре «Гамлета», Зигмунд нальет ртуть в ухо мирно спящему на крыше ресторана Паскалю. Только после этой расправы полковник сможет, наконец, успокоиться. Но, как вспоминает Антон Гоголадзе, все равно из-за книги Паскаля «Рецепты грузинской кухни» у его матери и отца вечно возникали ссоры…

Фильм Наны Джорджадзе создан во славу любви и кулинарии. Он «пахнет» эпохой и всяческой вкуснятиной, ибо о еде в нем говорят не меньше, чем о политике. Но он также наполнен анекдотами о той поре, когда к власти в Грузии пришли большевики. Трагикомический, почти фарсовый элемент, весьма характерный для стилистики грузинского кино вообще, делает картину Наны Джорджадзе не менее колоритной, чем ее предыдущая лента «Робинзонада, или Мой английский дедушка», получившая приз Каннского фестиваля 1986 года – «Золотую камеру».

В компании актеров разных школ и национальностей Пьер Ришар ничуть не потерялся. В ныне носимой им постоянно бороде, поседевший, в поварском колпаке и длинном белом фартуке, с такими же, как всегда, добрыми, лукавыми глазами, он проносится вихрем по своей архисовременной кухне, опробовая соусы и наводя последний лоск на очередное блюдо – утку в горьком миндале, паровую осетрину, куропатку с грибными фрикадельками, копченый язык или жареного поросенка из Кахетии. Каково ему будет после такого взлета пребывать в вынужденном безделье, выращивая в горшках помидоры? Его трагический конец так же закономерен, как и конец всякого наивного человека, пытающегося оставаться над схваткой. Эту драму актер сыграл с большой внутренней силой, наконец-то представ в роли, о которой, наверное, мечтал всю жизнь, и доказав, сколь огромны его потенциальные возможности…

Но работать ему пришлось в совершенно немыслимых (для него, французского актера) условиях, казавшихся съемочной группе совершенно нормальными и даже волшебными, ибо в условиях полной остановки производства на студии «Грузия-фильм» там вдруг затеплился огонек и стала звучать грузинская и французская речь.

Вот что он писал в журнале «Премьер» в октябре 1995 года во время съемок о своей «грузинской авантюре». Цитата довольно длинная, но она стоит того, чтобы воспроизвести ее полностью: