Пепел сердца

…С тех пор прошло долгих пятнадцать лет. Федор не пытался… ничего не пытался. Ни узнать, где она, ни расспросить общих знакомых – может, пишет, и что пишет, ни узнать ее адрес. Ровным счетом ничего. Обида выжгла в сердце черную дыру, с течением времени дыра затянулась нежной полупрозрачной тканью, но никуда не делась – просвечивала. Пятнадцать лет… и вот она сидит напротив, с улыбкой смотрит на него. Как будто они расстались только вчера.

– Как ты? – спросила она. – Женат?

Бывшая подруга всегда спросит бывшего друга, женат ли он. Бывшие подруги любят задавать такие вопросы, им интересно, не мелькнет ли на его лице сожаление как доказательство сравнения их обеих не в пользу супруги.

– Нет. Как ты? Надолго?

– Навсегда, – ответила она. – У мужа здесь бизнес. Мы купили дом около Еловицы.

Навсегда, сказала она, и глаза их встретились. Я ничего не забыла, сказала она глазами.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил Федор.

– Шампанского! – рассмеялась она.

Он рассматривал ее лицо… легкие морщинки в уголках глаз, в уголках губ… лицо не круглое, как когда-то, скорее треугольное – острый подбородок, выпуклые скулы, – улыбка не такая яркая, блеска в глазах поубавилось. И глаза цвета стоячей болотной воды, болотной топи, глаза той Нии, потемнели. Была девчонкой, стала взрослой женщиной… Интересной женщиной, необходимо заметить. Женщиной с прошлым, и в ней чувствовалась тайна. А может, это было лишь его воображение.

– Как твоя бабушка? – спросил он.

– Бабушка умерла. Папы тоже нет… – Она неприметно вздохнула. – Мама второй раз замужем, живет в Греции. Вышла за грека, представляешь?

Им принесли шампанского. Расторопный официант Славик разлил вино в высокие бокалы.

– За тебя, – сказал Федор.

– За нас, – отозвалась она, улыбаясь. – Помнишь, какими мы были?

Помнит ли он? Он помнил. Молодыми, самоуверенными, нахальными. Они ничего не боялись, будущее, как бесконечная цветущая долина, лежало у их ног. Ему хотелось спросить: почему? Пришла бы и сказала… Но он не спросил. Зачем? Какая разница теперь? Пережито, забыто…

Они выпили. Ния прикрыла рот ладошкой. Она пьянела мгновенно и начинала смеяться. Федор помнил, как она хохотала после шампанского…

– Ты должен меня ненавидеть! – выпалила вдруг Ния.

Он пожал плечами.

– Я сволочь! Простить себе не могу! Дура! Трусливая маленькая дура! Я хотела написать тебе, объяснить… Понимаешь, все случилось так быстро! Володя… это мой муж… забрасывал меня подарками, рассказывал про виллу в Австрии, я представляла себе жизнь там как сплошной праздник. Он был крутой сильный мужик, мама говорила, будешь как у бога за пазухой. Он вытащил отца из некрасивой истории когда-то… Он все мог, понимаешь? Он был хозяин жизни. И мне все здесь показалось таким… мелким и нестоящим, и наш город, и наш институт… Все! А там была настоящая жизнь. Учебу я бросила, муж сказал, не нужно. Сидела дома, принимала гостей, разбиралась с прислугой. Он хотел, чтобы я была лучше всех! Денег не жалел… шмотки, побрякушки, спа-салоны…

«Я тоже показался мелким и незначительным?» – подумал Федор.

Он слушал, опустив глаза. Ния говорила быстро, истерично; она схватила его за руку, и он руки не отнял. Раньше после шампанского она хохотала, подумал Федор. Сейчас она спешила выговориться, и он подумал, что сейчас она заплачет. Предупреждая слезы, протянул ей салфетку. Прекрасная жизнь, вилла в Австрии, приемы, шмотки, жизнь наверху… а на другой половине весов бедный студент, которому еще карабкаться и карабкаться наверх. Ему вдруг пришло в голову, что она готовилась к их встрече, репетировала, искала красивые слова; даже то, как она схватила его руку… даже шампанское! Она знала, что рано или поздно они столкнутся лбами… снова столкнутся лбами! Город невелик. Шампанское шибало ей в голову, и она начинала хохотать, бурно жестикулировать и болтать несусветное. После шампанского она становилась… безбашенной! О таких говорят: море по колено. После шампанского море было ей по колено. Однажды она полезла на стол, ей захотелось танцевать; оступилась, сшибла несколько тарелок и под визг присутствующих упала ему на руки, и все это с хохотом, дрыганьем ногами и попытками вырваться! Как он снисходительно подозревал, она умышленно подогревала себя, выпуская пар, зная, что все спишется на шампанское. Шальная, говорила бабушка. Огонь, считал Федор. Действительно, огонь. Налетела, обожгла, сожгла, оставила пепел… умчалась в туманную даль.

Она говорила, заглядывая ему в глаза, вспоминала всякие случаи из их прошлого…

Агния. Агни. Ния. По-прежнему огонь, но… не жаркий, не тот, который обжигает. Тот, у которого можно греться. Неопасный, подумал он. Неопасный?

Неужели все пятнадцать лет она помнила и… жалела? А как еще расценить ее исповедь? А как же прекрасная жизнь наверху? Беззаботная богатая жизнь домашней хозяйки? За спиной сильного мужика? Или… игра, пришло ему в голову. Переигрывает, пришло ему в голову. И шампанское тут кстати. Как многие думающие и анализирующие, он был подозрителен и обладал богатой фантазией.

– У тебя есть дети? – вдруг спросил он.