Пепел империй

До вечера Бандеролька с севастопольцами сидели на берегу, у лодки, и жгли костер. Признаков заражения у них так и не появилось, и уже в сумерках они причалили к стенам Острога. Дозорные встретили их тревожными новостями: во-первых, на остров прибыли нежданные гости, жаждущие повидать главу листонош, а во-вторых, буквально час назад один мальчишка-рыбак свалился с признаками эр-чумы. И, самое страшное, рыба, которую он вытащил, тоже была больна – вся в язвах, ни с чем не спутаешь.

Зараза попала в воду.

* * *

Этот совет не походил на прошлый. Бандеролька еще не оправилась после гибели Карачуна, как сейчас стало видно – бесполезной. И все понимали, сочувствовали, но не могли скрыть разочарование и страх – если вода в реке отравлена, Острог обречен.

Кроме Бандерольки, Кайсанбека Алановича, Телеграфа и Контейнера, и уже привычного Триумвирата с Раисом, в зале Совета находилась незнакомая и крайне расстроенная команда. Грызла ручку рыжеволосая кудрявая красавица, бурчал себе под нос крепкий, почти квадратный казак с прической-оселедцем, а щуплый брюнет с выдающимся носом что-то рассматривал на потолке.

– Верховцев, – буркнул невыразительный сутулый тип с морщинистым лицом, седым ежиком волос и черной повязкой через правый глаз, – доктор Верховцев. И мои ассистенты. Марика, – указал на рыжую, – Влад, – ткнул пальцем в квадратного, – и Игорь.

Со стула он даже не поднялся и руки не подал. Ассистенты Верховцева дружно вздохнули. Бандеролька, вопросительно подняв брови, глянула на Ольгу – она, как и другие жители Острога, присутствовала на Совете в защитном костюме. Та пожала плечами:

– Доктор принес плохие новости. Сегодня день плохих новостей.

– Да. – Доктор вздохнул и уставился в стол, потом сделал над собой усилие, встряхнулся и вскочил. – Листоноши? Очень хорошо. Вы мне нужны. Вы знаете про Бункеры Возрождения?

– Предположим, знаем, не настолько мы жалкие и ничтожные личности! – возмутился профессор Кайсанбек Аланович.

– Поэтому я вас ждал. Не хотел объяснять… Вы же искали бункеры, да? Пошта искал.

– Пошта мертв, – сказала Бандеролька.

Доктор вздрогнул и всплеснул руками. Взгляда он, правда, по-прежнему не поднимал.

– Жаль. Перспективный, отчаянный… Очень жаль. Мои соболезнования нам всем. Наша команда… Я хочу извиниться. Да! – Он вдруг выпрямился и уставился на Бандерольку повязкой. – Наша команда должна извиниться перед всем обитаемым миром. Потому что мы… Нет, я решительно не могу, не могу это произнести!

Он обхватил голову руками и забегал по залу.

– Потому что мы уничтожили Бункер Возрождения, – промолвил Игорь, по-прежнему глядя в потолок.

Ольга вскрикнула. Бандерольку будто ударили в солнечное сплетение – невозможно стало дышать. Она закрывала и открывала рот, словно выброшенная на берег рыба – немо и отчаянно, хватая воздух.

– Но позвольте… – Кайсанбек Аланович снял круглые очки и протер их носовым платком. – Как же вы умудрились? Как… Нет, но нашими современными средствами это невозможно!

– А вот оказалось возможно! – зло сказал Верховцев, и видно было, что злится он на себя. – Заставь дурака богу молиться – он и лоб расшибет. Мы запустили систему самоуничтожения Бункера.

– Но мы надеялись, – проговорила высокая Анна, – что там – спасение…

– Предки нас переоценили, – буркнул Верховцев. – Я не знаю, чем искупить. Хотите, совершу харакири?

– Уважаемый. Коллега. – Кайсанбек Аланович навис над доктором и взял его за локоть. – Не убивайтесь так…

– …так вы не убьетесь, – будто бы в сторону прокомментировал Игорь.

Бандеролька не удержалась – улыбнулась.

– Вам же известно, что это – не единственный Бункер?

И тут же все закричали и пришли в движение. Команда Верховцева требовала подробностей: как, где, собиралась чуть ли не бежать на поиски. Триумвират совершенно недостойно вопил от счастья. Раис призывал к порядку. Контейнер с Телеграфом излагали то, что знали, и безбожно путали и перевирали. Кайсанбек Аланович и Верховцев рассыпались во взаимных реверансах и убеждали друг друга в уважении… Гвалт стоял невообразимый, и только Бандеролька внезапно обнаружила, что отделена от него почти непроницаемой стеной – существующей только в воображении стеной безнадежности, безэмоциональности, без…

– Так когда выступаем?! – во всяком шуме бывает пауза, и ее заполняет одна реплика. Сейчас все примолкли, и Верховцева стало слышно.

Успокоились. Расселись по местам. Бандеролька пыталась пробить несуществующую стену – и не могла. Как прошлой ночью, в одиночестве, над дневником Пошты – и уже все равно, и будущего нет. Она заставила себя хотя бы слушать под заботливыми взглядами Триумвирата – мудрые женщины все замечали, и ее состояние от них не ускользнуло.

– Нам необходим Бункер Возрождения, – слово в нахлынувшей тишине взял Раис. – Острогу угрожает опасность. Даже не так: времени не осталось. Эр-чума уже здесь, в водах Днепра. У нас нет лекарств, чтобы противостоять ей. Мы должны уйти, но отступать некуда. Мы надеялись на вас, Верховцев, и надеялись на вас, листоноши, но против судьбы не попрешь, – он перевел дыхание. – Однако не все потеряно.