Пепел и сталь

— Да. Два стержня в голове, восемь в груди, один в спине — он соединяет все остальные. Это, кстати, единственный способ без труда убить инквизитора — отделить верхние стержни от нижних. Кел для этого лишил инквизитора головы, но куда легче выдернуть центральный стержень.

— А мы думали, что ты умер, — сказала Вин. — Когда мы нашли труп и столько крови…

Марш кивнул.

— Я хотел послать весточку, что жив, но в первые дни они постоянно следили за мной. А я не ожидал, что Кел начнет форсировать события.

— Никто не ожидал, мастер Марш, — заметил Сэйзед. — Никто ничего подобного вообще не предполагал.

— Но он это сделал, — сказал Марш, качая головой. — Негодяй! Я никогда не прощу ему две вещи. Первое — что он украл мою мечту разрушить Последнюю империю и сам все провернул.

Вин подождала, но Марш молчал, и тогда она спросила:

— А второе?

Марш повернул к ней металлические глаза.

— Второе — что он позволил убить себя ради этого.

— Позволь спросить, мастер Марш, — обратился Сэйзед, — чей труп нашли тогда госпожа Вин и мастер Кельсер?

Марш отвернулся, глядя на город.

— Вообще-то там было несколько трупов. Видите ли, процесс изготовления нового инквизитора довольно грязен. Я бы предпочел не говорить об этом.

— Да, конечно, — Сэйзед склонил голову.

— А вот ты, — сказал Марш, — мог бы рассказать мне о существе, из которого Кельсер слепил лорда Ренокса.

— О кандре? Боюсь, даже хранителям немного о них известно. Кандра сродни туманному призраку, а может, это одно и то же, только кандра старше. Они предпочитают держаться в тени, оставаться незамеченными — люди не любят их, — но некоторые из знатных Домов нанимают их от случая к случаю.

Вин нахмурилась.

— Тогда… почему Кельсер не выставил такого кандру, чтобы тот погиб вместо него?

— Видишь ли, госпожа, — вздохнул Сэйзед, — кандре, чтобы кого-то изобразить, требуется сначала съесть его. Кандры такие же, как туманные призраки, у них нет собственного облика.

Вин содрогнулась.

— Ох…

— А знаешь, он вернулся, — сказал Марш. — Он больше не использует тело моего брата, нашел какое-то другое, но явился повидать тебя, Вин.

— Меня? — По спине Вин пробежал холодок.

Марш кивнул.

— Он что-то говорил о предсмертных распоряжениях Кельсера. Мне кажется, это существо видит в тебе своего нового хозяина.

Вин вздрогнула.

«Это… эта тварь сожрала тело Кельсера».

— Я не хочу, чтобы оно тут было, — сказала она. — Я его прогоню.

— Не стоит торопиться, госпожа, — возразил Сэйзед. — Кандра — очень ценные слуги, но с ними рассчитываются атиумом. Если Кельсер оплатил долгосрочный контракт с кандрой, глупо отказываться от его услуг. Кандра может оказаться весьма полезным союзником.

Вин покачала головой.

— Меня это не волнует. Я не хочу, чтобы оно болталось рядом. Особенно после того, что оно сделало.

Все замолчали. Наконец Марш вздохнул.

— В любом случае, если не возражаете, мне пора в крепость — новый король хочет, чтобы я ознакомил его с делами братства.

Вин нахмурилась.

— Я не понимаю… а зачем нам вообще теперь братство?

— У поручителей осталась власть, и немалая, госпожа, — пояснил Сэйзед. — К тому же они наиболее опытные чиновники в Последней империи. Его величество поступит мудро, если постарается привлечь их на свою сторону, и признание власти мастера Марша поможет ему в этом.

Марш пожат плечами.

— Если я сумею взять власть над ортодоксальным кантоном, братство сильно изменится в ближайшие несколько лет. Я буду действовать медленно и осторожно. Поручители пока не осознали даже, чего лишились. А вот другие инквизиторы могут оказаться опасны.

Вин кивнула.

— А сколько их за пределами Лютадели?

— Не знаю, — ответил Марш. — Я ведь недолго работал в братстве. Многие говорят, что «стальных» инквизиторов было около двадцати. Лично мне не удалось узнать точное количество.

Марш ушел, а Вин задумалась о последних событиях. Теперь, когда она знала их тайну, инквизиторы не сильно ее беспокоили. А вот кое-что другое…

«Вы же не знаете, что я делаю для человечества. Я ваш бог, даже если вы этого не осознаете. Убив меня, вы обрекли себя».

Таковы были последние слова лорда-правителя. В тот момент Вин думала, что он имел в виду Последнюю империю, когда говорил о человечестве. Но теперь она начала сомневаться. Когда старик произносил это, в его глазах стоял страх.

— Сэйз? — окликнула она хранителя. — А что такое Бездна? Что должен был победить тот герой?

— Хотелось бы мне знать, госпожа, — ответил Сэйзед.

— Но она ведь так и не явилась?

— Видимо, нет. Все легенды говорят: если бы Бездну не остановили, весь мир пришел бы в упадок. Конечно, подобные истории вечно грешат преувеличениями. Возможно, опасность, которую называли Бездной, являлась на самом деле лордом-правителем. Он должен был сделать выбор: подчинить себе мир или позволить ему остаться свободным.

Вин его слова не убедили. Тут скрывалось что-то еще. Вин слишком хорошо помнила страх в глазах лорда-правителя. Точнее, ужас.

«Он сказал „делаю“, а не „сделал“. Что я делаю для человечества. То есть надо понимать, что он до последнего что-то делал. И еще он сказал: „Вы обрекли себя“».