Пепел Ара-Лима

— Птица не была моим другом. Ты — король, и должен был сам решить, что для тебя лучше. Убить легко. Главное, потом не жалеть о том, что сделал. И в особенности о том, что сделал ты, поверив или послушавшись чужим словам. А теперь… Я не хочу больше говорить с тобой. Иди к себе и подумай о том, что ты сегодня видел, что сделал, а главное, что не сделал. Иди, юный король, и пусть Гран хранит тебя.

Аратей поднялся с колен и, размазывая по лицу слезы, бросился вниз.

Самаэль проводил его взглядом:

— Беги мой мальчик. Сегодня ты получил хороший урок. Надеюсь, пройдем много лет, прежде чем ты забудешь маленького друга, которого убил собственными руками. Пусть эта боль останется единственной в твоем сердце. Пусть хранит тебя Гран.

Колдун нагнулся, поднял окровавленную тушку, накрыл ее ладонью. Прошептал тайные слова. Серый комок ожил, встрепенулся.

— Лети сладкий голос гор, — Самаэль раскрыл ладони, открывая птице путь к небу.

Вирбен взмахнул маленькими крыльями и совершив над головой колдуна небольшой круг, устремился навстречу встающему над Зеленым Сердцем гор солнцу.

ХХХХХ

В самом центре зеленой долины, на берегу прозрачного озера, что питалось несколькими ручьями, стекающими с высоких гор, укрытый от посторонних взглядов раскидистыми ветвями вековых деревьев, лежал плоский черный камень. Его поверхность никогда не нагревалась, даже в самые жаркие дни лета. И никогда не покрывалась снегом, даже в самые лютые зимние морозы. Ни одна, даже самая крепкая кирка не могла отколоть от камня ни единого куска. Старые горняки, которые еще помнили рассказы своих предков, говорили, что камень упал с неба много и много веков назад.

В тихий вечер, когда до ночи было еще далеко, но день уже собирался уходить на покой, у черного камня собралось два десятка человек. Все они были в белых одеяниях, под которыми угадывались очертания коротких мечей. Большинство из собравшихся стояли двумя плотными рядами у подножия камня. Пять фигур, в простых одеждах, расположились чуть поодаль, у небольшого костра.

От тех, кто стоял у подножия монолита, отделилась одна фигура и, путаясь в белой накидке, пыхтя и сопя, забралась на черный камень. Расставила широко ноги, грозно осмотрела собравшихся:

— Все ли пришли сюда по доброй воле?

— Все! — ответил нестройный хор.

— Все ли принесли с собой оружие?

— Все, — вторили спрашивающему те, кто стоял у камня.

— Где новенькие?

Пятеро, что сидели у костра и, открыв рот наблюдали за происходящим, поднялись. У них одних не было мечей и белых одежд.

— Подойдите ближе, — приказал тот, кто стоял на камне. Дожидаясь, пока новенькие, толкаясь и перегоняя друг друга, подойдут к монолиту, он осмотрелся, проверяя, не подсматривает ли кто. И только убедившись, что вокруг все спокойно, заговорил снова: — Рад приветствовать тех, кто явился в эту темную, ужасную и страшную ночь к небесному камню, нашей святыне.

— Сейчас же только вечер! — засмеялся один из пяти.

Тот, кто стоял на камне, недовольно покачал головой.

— Похоже, чьи-то глаза видят совсем не то, что вижу я. Цеперий Гамбо, объясните гражданину Элифасу, какая сейчас ужасная ночь.

Гамбо, коротко стриженый крепыш, оскалил зубы, выхватил из-под белой простыни, что без спроса спер из сундука матери, короткий деревянный меч и подскочил к тощему пятилетнему Элифасу, только неделю назад прибывшему в зеленую долину.

— Ты что, не видишь, подлая кэтерийская собака, какая вокруг темнота. По-твоему, я зря собирал дрова, чтобы зажечь священный костер, который освещает всю долину? Отвечай великому королю, или я отрежу твою голову!

Элифас, сын убитого кэтеровскими солдатами ремесленника, готов был расплакаться:

— Сам ты подлая кэтерийская собака! Я уйду и расскажу все Учителю Самаэлю. И тогда посмотрим, кто из нас собака!

— Уходи, — Гамбо отвернулся и подмигнул товарищам. — Если ты не хочешь стать одним из нас, если хочешь всю жизнь играть с девчонками, уходи. Мы не любим трусов. А с предателями поступаем так!

Деревянный меч описал широкую дугу, срывая с ветки несколько листьев.

Элифас шмыгнул носом, поковырялся ногой в траве и, подумав, сказал:

— Могу ли я подбросить в костер несколько веток. Ночь и впрямь темная.

— Конечно, гражданин Элифас, — Гамбо вернулся на свое место, гордо посматривая на стоящего на камне Аратея.

Молодой король кивнул молочному брату:

— Мы собрались здесь, в священном для нас месте, чтобы принять в наш тайный союз новых воинов. Назовите себя, граждане долины!

Пять мальчишек, включая и Элифаса, назвались, делая по шагу вперед.

— Хорошо. Известно ли вам, граждане, что требует наш союз от каждого, в том числе и от меня? Я напомню. Цеперий Гамбо, прикажите солдатам обнажить мечи!

— Мечи вон! — заорал Гамбо, выхватывая свое оружие.

Пятнадцать деревяшек показали острие небу.