Пентюх

Конечно, Игорю Фёдорычу хорошо говорить об отсутствии опасности. Это ведь не ему сорок вёрст через дикие земли в карете трястись! Тут ведь в этом мире достаточно спокойно, если ты… в населённом пункте. Сюда редко какая нечисть забредёт из-за щитов с рунами охранительных. И ту нечисть быстренько укокошат. А вот мир за границами городов, посёлков и сёл отличается разительно. Нет, там бродят люди, и много. Есть отчаянные, которые спокойно себе пешком путешествуют. Только я не из таких. Тем более, как попал сюда, в писари, стал изучать местную флору и фауну. Такого начитался, что меня и под дулом пистолета за городскую черту не выгонишь. Кстати, писарю это и не нужно было. А тут…

– И что за работа? – с подозрением спросил я начальника.

– А в Разумном мужика убили! – басом загрохотал исправник, – А сыщик наш – Мерлен – как назло в командировку в соседний уезд отправился. Попросили нашего Мерлена Петровича им помочь!

– А я при чём? – леденея, спросил я начальника, старательно игнорируя стоящего за его спиной громогласного Добронравова.

– Дело в том, Сёмушка, – отвёл глаза председатель земского собрания, – Что надобно запечатлеть положение э-э-э- телес умершего…

– Убиенного! – грянул сзади исправник и Кротовой поморщился.

– Убиенного! – поправился председатель. Но сбился с мысли, вновь вздёрнул свои бровки домиком, посмотрел зачем-то на Потапа, но потом, видимо, ухватил мысль, просиял и закончил: – Так вот! Запечатлеть положение телес, описать самого убиенного – цвет кожи, характер ран, ежели таковые имеются. Опросить свидетелей и записать их показания максимально быстро после совершения преступления-с!

– Я писарь! – в отчаянии закричал я Кротовому: – Писарь, а не полицейский чин! Пусть становые приставы отправляются!

Коллеги мои – Потап и Ванька, совсем носы уткнули в бумаги, и делали вид, что их и вовсе нету. Даже Потап – дурак дураком, а тащиться за сорок вёрст не захотел!

– Да как же становые приставы отправятся? – забасил опять исправник, – Они ж бестолковые и писать почти не умеют! Филя еле-еле в прошлом годе научился имя своё выводить без ошибок, а Киря одно слово неделю пишет!

– Так вы и езжайте! – зло и мстительно сказал я Добронравову, наконец, посмотрев в его бесстыжие очи, – Вы же писать умеете?

– Я-то умею, – укоризненно прогудел Егор Пантелеевич, – Да город я на кого оставлю? Или ты, Семён, возьмёшь оружие и будешь нечисть вылавливать?

Нечисть вылавливать я не собирался, конечно. Да и оружие в руках не держал толком ни разу. Тут без оружия безопаснее. С ним тебя любой хам на дуэль вызвать может, а без него ты законом защищён! Попробуй кто на безоружного оружие направить – сразу петля! Но и отправляться куда-то, чтобы труп описывать, я тоже не собирался. Потому непримиримо наклонил голову и стиснул зубы.

Глава 2. Задание

Игорь Фёдорыч моё злобное молчание, видимо, за согласие принял, потому как заговорил преувеличенно радостно:

– Вот и замечательно, Семён! Вот и замечательно!

– Да что замечательного? – неожиданно для себя заорал я, – Вы с ума сошли все? Да я лучше уволюсь, чем поеду в ваше Разумное!

– Ну что же, увольняйся, – неожиданно легко и спокойно сказал Кротовой, – Сколько там у тебя оклад? Шестьдесят рублей? Найдём на твоё место желающего быстро. А ты иди, поищи работу в Бирюле. Особенно, когда Егор Пантелеевич да я порекомендуем тебя не брать никуда!

Такой подлости от своего начальства я не ожидал. И это от Игоря Фёдоровича, которого я учил, как особо надоедливым такие отписки делать, чтобы никогда у них не возникло желания больше кляузы свои пачками к нам в управу нести. А Кротовой радовался и говорил, что я самый лучший писарь управы за последние сто лет! От обиды даже дыхание перехватило. Но в то же время и понимание пришло, что никому я тут действительно не нужен. Пришлый – так попаданцев здесь называли. Способностей никаких. Да и боец из меня, как из говна пуля. Максимум – заляпать смогу. Я тут поначалу от незнания вёл себя как в нашем мире, но оказалось, что здесь мордобитие – вовсе не преступление. И когда пару раз по лицу получил, то очень сильно начал за своим языком следить. А потом уже мне объяснили, что это ещё и повезло – было бы оружие при себе – застрелили бы на дуэли, да и дело с концом. Они ж тут дикари настоящие! Чуть что, как на Диком Западе – к барьеру и из револьверов шмалять друг в друга! Я когда такое первый раз увидел, потом тошнило меня дня три. Или четыре. Так это ещё один дуэлянт другого не убил, а только поранил. Потом привык, конечно, и к такому. И к мордобитию. Но сам никуда не ввязывался. Если промолчал, да мимо прошёл – то никто и не тронет тебя.

Председатель земской управы смотрел на меня своими рыбьими глазками и молчал. Молчал и исправник, вдруг резко поскучневший и уставившийся куда-то в окно. И Ванька с Потапом, с которыми мы два года в одном помещении проработали, с которыми время от времени пиво вместе пили, сидели и молчали. И я сдался. Сел за стол и проговорил трагическим голосом: