Пентагон должен быть разрушен!

— Да, я Минаков, — согласился Герман, раздумывая, что будет дальше. Ибо если бы на пятнадцати неграх наличествовали полицейские регалии, все бы не так уж сильно отклонялось от привычности, а тут… Может, они все разом из какого-нибудь ФБР? И вся их цветастая одежда просто маскировка?

— Вот и хорошо! — сказало неизвестное черное лицо, улыбаясь еще шире. — А я Великий Бенин.

— Что? — автоматически переспросил Герман.

— Великий Бенин — имя такое, — пояснило темно-фиолетовое лицо, продолжая все так же цвести.

— А, имя такое, — понял несколько сбитый с толку Минаков, все еще продолжая подозревать себя в не слишком достаточном знании английского. Может, какие-то нюансы американского диалекта?

— А это Дикси Чад, — улыбающееся лицо указало на другое такое же. — А это Джозеф Конго. А это…

И оно перечислило очень много названий всяких существующих ныне, а также давно развалившихся стран Черного континента Африка.

Я в сумасшедшем доме, констатировал Герман Минаков, но не стал докладывать об этом вслух. Когда представление (в прямом и переносном смысле) закончилось, он тоже стал улыбаться. Было от чего. Особое впечатление произвел на него Петр Замбия. И понятное дело, не лицом — Герман даже не выделил его среди единообразных.

Много после Минаков скептически отнесется к своему тогдашнему удивлению. Ибо однажды к нему обратится с просьбой солдат из соседнего «племени».

— Мой друг и брат, — скажет ему молодой черный парнишка восемнадцати-двадцати лет от роду, — не позволишь ли ты и мне принять фамилию Минаков? Я обязуюсь не запятнать твое имя грязью, а только прославить его пролитой кровью врагов.

— Не подведешь, брат? — уточнит тогда на всякий случай Герман.

— Не сомневайся, соплеменник. Кровь бледной погани будет литься ведрами.

— Ну что ж, пускай, — пожмет плечами бывший африканский коммандос Минаков. — А как теперь будет звучать твое полное имя?

— Последнее время я звался Самьюэл Гана, а теперь…

— Наверное, Самьюэл Минаков? — прикинет Герман.

— Нет, Самьюэл я звался уже долго, — пояснит «соплеменник». — Теперь буду зваться Гана Минаков. Ведь Гана — это хорошая маленькая страна, правильно. И кроме того, по первой букве оно похоже на твое имя, брат Герман.

— Ага, — кивнет тогда Минаков, более не обладающий эксклюзивной для Северной Америки фамилией.

Но этот случай находился покуда в неизвестности будущего, и значит, пока можно было преспокойно дивиться небывалому настоящему.

— Все мы братья, — поведал ему тогда улыбающийся Великий Бенин.

— Настоящие? — искренне не поверил русский человек Минаков. Он уже не был убежден, что отдельные негритянки не способны рожать до пятнадцати детей в пару-тройку заходов.

— Да, мы настоящие братья, — кивнул ему Великий Бенин. — И ты тоже можешь стать нашим братом.

И тогда Минаков счел за должное некоторое время помолчать.

12 Удар по окрестностям

Ему повезло, что он не обнаружил сына.

Зато неладное он почувствовал сразу. Да и как было не почувствовать? Весь его район преобразился. По дорожкам, навстречу и поперек, мигрировали по ветру рваные, редкие ныне одноразовые пакеты. У нескольких домов были выбиты стекла, а в одном месте валялась изрядно покореженная металлическая дверь. Мусор наличествовал везде. Было кое-что и похуже, но на пути к цели он такое не заметил: может быть, психика не подготовилась воспринять. Это были два застреленных человека. Они лежали чуть в стороне, на захламленном бетоне, и возможно, только с возвратного хода, с нового ракурса, их получалось засечь случайно.

Возле дома он понял, что здесь уже кто-то побывал. Сердце екнуло, и вспучился в голове пузырь догадки о причине отказа телефонов. Он пожалел о сданном на хранение вахтенному пистолете. Оттягивающая пояс пятнадцатизарядная «беретта» могла бы сейчас добавить уверенности. Однако тут было не время и не место переживать за себя. Перед взрослым, опытным человеком всегда маячат подводные рифы куда более страшных вещей. Он прошел по усыпанной стеклом дорожке без всякой дрожи в коленках. Только в черепе заметались в мерцании ужасы и надежды. Последние проиграли, когда он тронул расстрелянный автоматной очередью входной запор.

Он нашел жену, а потом и дочь. Каждую в собственной спальне. Обе были изнасилованы и с многочисленными кровоподтеками. Пульс не прощупывался.

Он хотел вызвать полицию. В неком трансе, забыв о карманном «мобильнике», шарил в зале в поисках домашнего телефона. Обнаружил сплющенные, нефункционирующие обломки. Вспомнил о карманном. Но затраченные секунды не прошли зря — где-то внутри все еще по странности невыключившегося мозга произошло некое переключение. Он еще не принял решение, но уже знал, что выработанные цивилизацией рефлексы устарели. Он дал отбой еще до того, как далекий полицейский компьютер зафиксировал вызов.