Читаем Пена полностью

Пена

Кочевряжнев (смущенно). Нашлось... (Качает головой.) Надо же... Такое написать...

Махонин. Здорово он тебя тогда разыграл. Здорово. А ты и клюнул. Эх ты!

Кочевряжнев. Так ведь доктор же! Кто мог знать, что он нашему Мишкину племянником доводится?

Махонин. Садись... Кстати, почему ты "нашему" Мишкину тогда в квартире отказал? Он же был у нас первоочередником.

Кочевряжнев (помолчав). Я знал, что он помрет. Он был неизлечим. Дали бы ему квартиру, он все равно долго бы не протянул. Ну и что бы выгадали? Сперва потеряли бы квартиру, а потом человека. А у нас всего две однокомнатных было. Жаль, конечно, Мишкина, но что поделаешь.

Махонин. А кому же эта квартира досталась?

Кочевряжнев (уклоняясь от прямого ответа). Да тут, понимаешь...

Махонин. Кому, говорю, мишкинская квартира досталась?

Кочевряжнев. А?.. Провели мы с ней одну операцию... выделили, так сказать, на улучшение... Ну, да бог с ней!

Махонин. Все твои делишки? Слушаю тебя.

Кочевряжнев (меняя тему разговора). Я к тебе по поводу нашего ученого совета. Набросал я тут списочек... Посмотри. (Протягивает Махонину список.) Половину, а то и больше, надо заменять.

Махонин. А я что говорил? Я всегда бываю прав.

Кочевряжнев. Верно. Сейчас у нас не ученый совет, а какой-то птичий базар. Вольница запорожская. То им не нравится, это им не подходит. Голосуют против. Остаются при особом мнении. Куда это годится? Ученый совет должен быть в наших руках таким инструментом, который нам нужен.

Махонин (просматривая список). Кто это?

Кочевряжнев. Свиньин.

Махонин. Свиньин? Вертихонина зачем включил? Он же дурак.

Кочевряжнев. Ну и что ж, что дурак, а проголосует как умный. Я и Фикашкина по этой причине наметил. Он хоть и не дурак, а начальству в рот смотрит. Он кого хочешь завалит, кого нужно будет - проведет. Только намекни.

Махонин. В таком случае почему ты Айяйяйкина оставил?

Кочевряжнев. Да шут с ним, с Айяйяйкиным, Пал Палыч! У нас двое таких Айяйяйкин и Ахахашин. Пусть себе против голосуют... Пусть при особом мнении остаются. Пусть! Зато свежая струя... У всех на виду. Один-два ничего не решают. Решает большинство, а в большинстве у нас будут те, кто за нами пойдет. Здоровый спаянный коллектив. Разве я не прав?

Махонин. Пожалуй, ты прав, Эгигий! Трудно с тобой не согласиться. (Отстраняя список.) Ох эти ученые советы, сколько людям крови поперепортили! Помню, когда я на кандидатскую выходил, меня чуть живьем не съели. Пронесло! Молод я тогда был. Вынослив.

Кочевряжнев. Кстати, как с докторской? Продвигается?

Махонин. Не знаю, что сказать... Трудно... Дай срок... Третий год по ночам да все выходные и праздники над ней сижу. Так трудно. Так трудно. Посмотрим. В этом году, может, на защиту выйду.

Кочевряжнев. Теперь с этим делом строго стало. Не как раньше. Теперь ВАКу большие права даны. За грубые нарушения установленного порядка этой самой защиты они запросто ученые звания и степени отнимать могут.

Махонин. И правильно. Давно пора ВАКу дать такие права. Сколько у нас этих липовых кандидатов да докторов развелось?! Хоть пруд пруди. А нам чего бояться? Волков бояться - в лес не ходить.

Кочевряжнев. Ясное дело. Попытка - не пытка. (Поднимается.) У меня небольшое совещаньице на двенадцать ноль-ноль назначено. Значит, обо всем договорились? Списочек у себя оставишь?

Махонин. Оставлю! Помозгую еще. Пошлифую. (Вспомнив что-то.) Да! Эгигий! Не в службу, а в дружбу. Надо мне тут одну дивчину на работу устроить. Запиши фамилию!

Кочевряжнев. Записываю.

Махонин. Потусторонняя Лидия Андреевна.

Кочевряжнев. Записал. Что она может делать?

Махонин. Определи ее в лаборантки. Надо! Помоги!

Кочевряжнев. Будет сделано.

Кочевряжнев уходит. В приемной появляется Солома.

Тамара. Молодой человек! Вы к кому?

Солома. Я к Пал Палычу. Он меня ждет.

Тамара. Сейчас доложу. Откуда вы?

Солома. Не важно. Важно, что я здесь, а он меня ждет.

Тамара. А у нас так принято. Без доклада я вас не пропущу.

Солома возвращается к столу секретаря, садится.