Пегас

Усердные репетиции проходили каждый день. В итоге к началу апреля, когда труппа отправилась в турне по Америке, на Афине Кристиана выглядела уже не феей, а ангелом. Поначалу она нервничала, однако отличное чувство равновесия пришлось весьма кстати: часть номера всадница стояла на спине лошади, а потом ехала верхом рядом с Николасом, в то время как липицианы с безупречной синхронностью кружили по манежу. Училась Кристиана быстро, легко и азартно, так что уже скоро почувствовала себя достаточно уверенно и с каждым днем заметно совершенствовалась, на глазах превращаясь в настоящего мастера. Ошибки, конечно, случались, но очень редко и такие незначительные, что публика их не замечала. Николас полюбил совместные выступления. Джон Ринглинг Норт не ошибся: участие изящной, словно сотканной из воздуха наездницы придавало и без того эффектному номеру особую изысканность. Хотелось поскорее продемонстрировать свое искусство зрителям. Вечером накануне гастролей Николас провожал Кристиану к ее трейлеру. По дороге они взволнованно обсуждали предстоящую поездку и неожиданно столкнулись лицом к лицу с семейством Маркович – отцом, братьями и младшей сестрой Кристианы. Те тоже возвращались с репетиции. Николас вежливо поздоровался, перекинулся с мужчинами несколькими фразами и пошел к себе: как и другим артистам, ему предстояло собираться в дорогу.

Следующим утром в цирковом городке царила радостная суета. Всем не терпелось поскорее отправиться в путешествие, а Лукас заявил, что это самый интересный день в его жизни. Хищников погрузили в поезд вместе со слонами и другими животными. Николас накормил и напоил своих лошадей и отвел их в отдельный фургон. Переезд был отлично организован: для ухода за животными в поезде ехали рабочие. Большинство артистов также предпочитали путешествовать поездом, но некоторые – в том числе Марковичи и Николас – решили ехать в своих трейлерах. Крупный реквизит погрузили заблаговременно. Огромный цирк тронулся с места на долгих восемь или девять месяцев. Предстояло объехать всю страну, останавливаясь в маленьких городках и время от времени заезжая в большие. Как правило, давали только одно представление, изредка два. Исключение составлял лишь Нью-Йорк, где начинались гастроли. В «Большом яблоке» предстояло задержаться на целых четыре недели. Все артисты особенно любили выступать в «Мэдисон-сквер-гарден»: условия там были замечательными.

Николас слышал, что турне всегда утомляет, однако мальчиков трудности не пугали. Особенно они радовались возможности провести целый месяц в Нью-Йорке. Тобиас попросил разрешения ехать вместе с семьей Кати, а Рози собралась провести первый день в обществе Лукаса. Обмен был признан справедливым.

Перед выездом Николас пошел проститься с Кристианой, ведь следующая встреча могла состояться только через несколько часов, а возможно, даже на следующий день. Она стояла возле трейлера в белом сарафане и балетных туфлях, слишком старых для выступлений на проволоке. Поцелуй оказался торопливым: братья и сестра уже готовились выезжать, в то время как отец и тетя отправились на поезде.

– По-моему, они уже догадываются, – прошептала Кристиана, когда Николас поцеловал еще раз. Влюбленные уже обсуждали, не лучше ли рассказать родным о своих отношениях, но решили, что непременно последует бурная реакция. Присутствие в жизни девушки постороннего человека, искренне обеспокоенного ее безопасностью, представляло серьезную угрозу для семьи. Идея Джона Норта о совместном выступлении Марковичам совсем не понравилась; они считали, что от этого пострадает успех собственного номера Кристианы. Воздушной гимнастке не пристало скакать на лошади. Однако в цирке все решал президент, его слово было законом для всех, так что братьям оставалось только смириться и подчиниться. Сами же Николас и Кристиана с восторгом использовали законный повод проводить время вместе, с радостью работали над новой программой и старались не замечать недовольства и возражений. Номер получился вдохновенным и артистичным.

– До скорой встречи, – пробормотал Николас на прощание, поцеловал в последний раз и торопливо ушел. Не пряча счастливой улыбки, Кристиана вернулась в трейлер, и фургон тронулся.

Прошло несколько часов пути, прежде чем старший из братьев, Питер, завел разговор о Николасе.

– Что между вами происходит? – спросил он, жуя яблоко. Рядом с ним на диване спала Мина, а трое других братьев сменяли друг друга за рулем. Жены их поехали на поезде, чтобы ухаживать за тетушкой и свекром.

– Ничего. Почему ты спрашиваешь? – Кристиана никогда еще не врала брату, но и говорить правду не хотела, просто не была готова. Чувство принадлежало только двоим, и никому больше; она чувствовала ответственность за Ника, стремилась защитить и его, и себя. – Просто работаем над номером, который поручил нам мистер Норт.

– А еще? – с улыбкой уточнил брат. Понимающе взглянул и подбодрил: – Не бойся, мне можно рассказать все. – Он всегда разговаривал с ней, как с ребенком, словно она была не старше тринадцатилетней сестры.