Пегас

Николас кивнул. Новая обстановка, а главное, крошечный трейлер – роскошь по местным понятиям – окончательно ошеломили. Обе спальни были размером с кровать. Новое место обитания разительно отличалось от всего, к чему они привыкли в жизни. Тобиас с трудом сдерживал рыдания, потому что знал: если старший брат расплачется, Лукас ужасно расстроится. Николас тревожился об обоих и ради сыновей старался делать вид, что вполне доволен. Он попросил Джо проводить к лошадям, чтобы обустроить их быт, и позвал с собой мальчиков, зная, что работа поможет отвлечься.

– Мистер Нортон хочет побеседовать с вами сегодня в четыре. Я провожу к нему. А завтра в десять утра у вас репетиция, на которой он собирается присутствовать, – предупредил Джо Херлихай и великодушно добавил: – Ваш номер очень для нас важен. Директор непременно смотрит все новые аттракционы и особенно любит лошадей, так что в успехе не сомневаюсь. Мистер Нортон – опытный коннозаводчик и особенно интересуется липицианами.

– Надеюсь, наше представление ему понравится, – неопределенно ответил Николас. Пока что он не мог понять, как ориентироваться в бесконечном лабиринте автоприцепов, шатров, рабочих, артистов и прочих непонятных фигур, переполняющих этот суетливый муравейник. В жизни не доводилось видеть столько людей в одном месте. Впрочем, мальчикам оживление явно нравилось. Тобиас засмотрелся на стайку девушек в блестящих балетных костюмах – симпатичных, с прекрасными фигурами. Что ж, может быть, зрелище немного его воодушевит. Николас неожиданно заскучал по Моник: ей этот мир хотя бы знаком. Он же чувствовал себя так, словно неожиданно попал на чужую планету, где все выглядело иначе. Даже тропический пейзаж разительно отличался от привычного, и было очень тепло.

Джо показал, где находится общая столовая. При желании там можно было покупать еду. Конечно, ничто не мешало готовить самим, в своем трейлере, вот только никто из них не знал, как это делается. Николас не стоял у плиты ни разу в жизни, а теперь предстояло срочно освоить хотя бы азы кулинарии, чтобы кормить сыновей. Ходить в переполненную столовую три раза в день очень утомительно. Уже сейчас стало ясно, что здесь не будет хватать главного условия спокойной жизни: уединения. Множество людей ютились в невероятной тесноте, практически на головах друг у друга. Трейлеры стояли на расстоянии вытянутой руки. Рассчитывать на тишину здесь вряд имело смысл, а о неприкосновенности семейной жизни не стоило даже мечтать.

Как только Джо распрощался, все трое пошли в конюшню, где лошади уже стояли в стойлах, надежно привязанные. Все они сразу повернулись и посмотрели на хозяев, а Плуто энергично закивал в знак приветствия. Николас радостно улыбнулся: наконец что-то знакомое, родное. Он быстро подошел к любимцу и принялся гладить, то ли успокаивая его, то ли пытаясь найти успокоение в теплом прикосновении. В эту минуту общение с лошадьми казалось остро необходимым: животные напоминали об утраченной родине, потерянном друге, прекрасном мире, так быстро и безвозвратно исчезнувшем за океаном, в стране, куда не было возврата. Восемь лошадей и двое сыновей – это все, что осталось в жизни.

Все трое решили задержаться в конюшне и почистить лошадей. Николас надел на Плуто упряжь, которую кто-то принес из контейнера и аккуратно повесил на гвоздик в стойле. В конюшне была устроена отдельная кладовка, где уже были заботливо сложены мешки с кормом.

Николас сел верхом на липициана, и в то же мгновение жизнь снова обрела смысл. Что бы ни произошло, куда бы ни забросила судьба, у него было главное: дети и подаренные Алексом лошади. Ради него Плуто вернулся к жизни и стал единственным другом в незнакомом, пугающем мире. Николас наклонился и шепнул коню на ухо:

– Спасибо, друг.

Белоснежный липициан пронесет их сквозь все невзгоды. Он уже проявил свою преданность в тот момент, когда решился снова встать на ноги – за это Николас испытывал бесконечную благодарность и вовсе не стеснялся сентиментальности, которая кому-то могла показаться нелепой.

Глава 8

Несмотря на внешнее спокойствие, перед встречей с Джоном Ринглингом Нортом – «мистером Джоном», как называл его Джо – Николас отчаянно нервничал. Он понятия не имел, чего можно ожидать и от этого человека, и от жизни в цирке. Ощущение инопланетной нереальности происходящего не покидало ни на миг: вокруг сновали сотни артистов и рабочих, кто-то громко разговаривал, кто-то спешил на репетицию в причудливо ярком костюме. Издалека доносилось зловещее рычание хищников, а по пути в конюшню пришлось уступить дорогу веренице чинно вышагивающих слонов. Окружающий мир поражал необычностью и новизной.

Без десяти четыре Джо Херлихай зашел за Николасом, чтобы проводить к президенту, и с нескрываемым восторгом взглянул на великолепных белых лошадей.