Печать Змеи

Скрип колес привлек мое внимание. В сторону столицы, натужно поскрипывая плохо смазанными колесами, неторопливо ехала телега. Лошадь, впряженная в телегу, заслуживала отдельного внимания: откормленная, словно корова, вся в черных яблоках. На козлах сидел старичок, пожевывая травинку. Он вез на телеге сено…

При виде меня он вздрогнул и взмахнул рукой, изобразив знак, отгоняющий злых духов. Видя, что я не исчез, он притормозил.

— В столицу, мил человек?

— Да, именно туда.

— Садись, подвезу, дорога неблизкая, в одиночку опасно, да и рассказать новости сможешь. Запрыгивай.

Отказываться я не стал. Мужичок оказался словоохотливым человеком, за час дороги я узнал все деревенские сплетни, откуда мужичок, куда и зачем везет сено. Мать называла таких: человек — малоразумный — подвид болтливый.

Разговор его прервался весьма неожиданно. Впереди за лесным поворотом шла битва. На карету наседали разбойники.

— Тормози!

Я спрыгнул с телеги и быстрым шагом направился в сторону нападавших. Хотел приключений — получай. Убить никого не убью, а вот напугать — напугаю. На ходу натянул на лицо маску, снял кинжал с пояса и перешел на вторую мировую грань, когда время еще течет одинаково, но краски уже потерялись.

Костяное древко само прыгнуло в руки из пустоты, надеть лезвие на него — дело пары секунд. Мой приход оказался полной неожиданностью для всех.

Сначала никто не понял, что случилось, потом воцарилась полная тишина. Нападавшие и защитники прянули в стороны. Левой рукой я достал из внутреннего кармана песочные часы.

Стоило взглянуть на ближайшего разбойника, как на часах появилось его имя:

— Селен — Лопата. Род занятий — кузнец, осталось жить… песок быстро посыпался в нижнюю половинку клепсидры с большой скоростью. От испуга деревенский кузнец, вышедший на большую дорогу, закатил глаза и потерял сознание. Это оказалось последней каплей, и разбойники с воплями страха и ужаса, бросив свой инвентарь, бросились врассыпную, спасаясь от Смерти. Надо сказать, охрана была хоть и не робкого десятка, не разбежалась, но спряталась за каретой. От совокупной дрожи десятка охранников, двух лакеев и кучера карета затряслась.

Из окна кареты вылетел арбалетный болт, сбросив с головы капюшон. Я мельком глянул на прятавшуюся внутри девушку, после чего посмотрел на песочные часы.

Иллиандра де Морган. Песок приобрел из песочного цвета темно — фиолетовый окрас, внутри словно роились золотистые искорки. Долгоживущие значит.

Охрана, увидев голую черепушку, задумчиво разглядывавшую клепсидру, стала потихоньку отползать в лесные кусты. Находиться рядом со Смертью ни у кого особого желания не было.

Я усмехнулся и замогильным голосом назвал имя стрелявшей. Звук упавшего тела был мне наградой. Наш род очень не любит, когда Смерть пытаются пристрелить, зажарить, заморозить, завалить чем тяжелым или, как ругался в последнее время отец, сбить автомобилем.

Заглянув в карету и освидетельствовав барышню, пребывавшую без сознания, я усмехнулся и исчез с людских глаз. Подойдя к бревну, перегородившему дорогу, я постучал по нему древком косы. В следующий миг оно рассыпалось древесной трухой, и поднявшийся из ниоткуда ветер быстро унес ее, раскидав и смешав с дорожной пылью. Я снял маску уже сидя на телеге и складывая косу.

— Гагар, вылазь и поехали дальше! Разбойников разогнала охрана.

Из-под повозки показалось чумазое от дорожной пыли лицо владельца телеги.

— Господин Курт? Я уж думал, вы сложили голову в бою с разбойниками! — он быстро забрался на козлы и хлестнул свою яблоковую лошадку со странной кличкой «Скотина».

Вот так, под натужный скрип несмазанных колес телеги, мы поехали дальше по дороге. Я надеялся к вечеру прибыть в столицу, ибо праздник начинается завтра, и необходимо еще найти место ночлега.

К вечеру нас встретила другая неприятность. Пригород был буквально завален каретами. В смысле понятие «километровая очередь» становилось не шуткой. Попрощавшись с мужиком, я закинул на плечо дорожную сумку и неторопливым шагом пошел вдоль карет. Древко косы в этот раз я не стал отзывать во тьму, а просто, перехватил поудобнее. Положил на плечо, как ходят местные монахи — воины.

На меня периодически оглядывались, прохожие старались убраться с дороги, отгоняя от себя знаками злых духов. Странные люди, быть может мать, была права…

Стражник на воротах, когда я протянул серебряную монету, хлопнулся в обморок, остальные были недалеки от него, но каким-то образом еще держались. Дрожащей рукой их старшина принял деньги и отпрянул в сторону.

Пройдя через ворота, я снял с головы капюшон плаща и с раскрытым ртом смотрел по сторонам. Надо сказать, столица поражала своей красотой, а ведь это далеко не самый богатый район. Всюду гирлянды цветов и магические огни в свете заходящего солнца, набиравшие большую силу свечения. Заметив, что люди вокруг ходят без плащей, разве только с легким его аналогом, я щелчком пальцев отправил плащ во тьму. Там и не помнется и всегда будет при мне. Древко косы отправил следом.