Печать Сансары

Когда высший дворянин умирает, в дуэли, от старости и так далее, после него остается «камень манны», который поглощается другим магом. То есть фактически, то, что второй камень оказался у него, а потом у меня — это полное безумие и полная не состыковка в «информации» об высших.

Мне нужно было вернуться в свой главный офис в столице области.

В городе были ресурсы, которые такой маленький городок, как Сполохи, не мог иметь.

«Знающие» люди, которые оставят твою личность «анонимно», если ты им заплатишь. Библиотеки со справочными материалами…

Мне все это нужно, и чем раньше, тем лучше… Но в ближайшие пару дней путешествовать будет сложно… На улице — пурга.

Я провел некоторое время в размышлениях, пытаясь придумать способ скрыть свечение моего тела.

«Сияние крови явно не из тех вещей, которые обычно приходится скрывать… Что мне делать?»

Но к счастью, одежды оказалось достаточно, чтобы скрыть свечение, а в зимнюю погоду никто не обратит внимание на то, что на мне много одежды.

И…

Шарф до носа.

«А все высшие дворяне светятся?»

К счастью, никто в моём городе не видел дворян.

Наверное…

Да и сам я никогда не видел их, даже в городе, даже в столице, до прошлой ночи…

Мне нужно было собраться вещи и пропитание, дабы отправиться в Канду, и там — пробраться в свой офис.

Там безопасно, и я смогу спокойно начать исследования, исследования себя…

Мой желудок громко заурчал, напомнив мне, что я ничего не ел весь день, кроме превосходного маминого супа много часов назад. Я оделся, надел полушубок, шапку, перчатки и обернул лицо шарфом, так что единственным «источником странного света» были мои слабо светящиеся глаза. Нои этого было более чем достаточно, чтобы выдать меня в темноте.

«Нет, так не пойдет…»

Я снял с себя верхнюю одежду, заново намотал шарф на шею, надел куртку с высоким воротом, а затем зажег ручной фонарь. Посмотрел в зеркало, и остался довольным.

«Если не присматриваться к моему лицу, то фонарь прекрасно маскирует свечение глаз…»

Я вздохнул с облегчением, а затем выполз из комнаты, и спустился на первый этаж, где была общая кухня.

Кухня была пуста, и лишь одинокое свечение камина напоминало, что уже ночь.

Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти в тусклом свете холодильник, ибо я больше думал о «излучении» глаз, нежели о вещах вокруг меня, а затем еще пару минут, дабы найти остатки чей-то «свежей еды».

«Наглость, но у нас это практикуется».

Взял несколько тарелок, оставил короткую записку с указанным именем и номером комнаты, а затем поспешно удалился обратно к себе.

«Если бы сейчас кто-кто вышел на кухню, то я бы точно вызвал подозрение… Оде словно луковица, да еще и с фонариков в руках… Бредятина».

Я запер дверь, и принялся за еду.

Во время приема пищи, меня посетила одна мысль. Мысль о моей тупости и невнимательности.

«А что если я светился все это время, пока работал? А что если соседи напротив, видели меня? Видели свет из меня? Твою мать…»

Я выглянул в окно, в ожидании чего-то неизвестного, но увидел лишь падающий снег и задернутые шторы в доме напротив.

Мне нужно быть более осторожным.

Я почувствовал, что меня вновь настигает паническая атака, которая начинала пожирать разум… Страх того, что обо мне узнают — заставлял мое тело дергаться…

А затем…

Затем этот импульс странного спокойствия, который излучался из «возможного» осколка в моей груди — вернул меня, вернул свежесть в голове и убрал страх.

* * *

Через два дня буря, наконец, закончилась.

Тучи разошлись, и солнечный свет осветил город своим ярким светом. Но это не придавало особой радости, ибо ледяной ветер, сметал снег в сугробы и создавал кучу проблем для жителей, которые порою не могли выбраться из своих домов.

Но я не жаловался.

Идеальный день, чтобы надеть шарф и свалить «нафиг» отсюда.

Я оплатил счет за длительное пребывание в гостинице, собрал все рабочие документы и забрал лошадь, которую арендовал для поездки.

Сегодня было действительно прекрасное утро! Сверкающий снег в солнечном свете придавал всему городу ощущение «хрустящей» — блестящей чистоты.

Люди чистили свои придомовые дорожки от сугробов, а городская бригада дворников уже подошла с телегой наполненной лопатами, чтобы сделать главную улицу проходимой, для пешеходов и конных наездников.

Как бы мне ни хотелось мчаться галопом прямо к Канде на максимальной скорости, которую могла выдать лошадь, но…

Я в первую очередь — поехал обратно к маме, чтобы проведать ее.

Она стояла на заднем крыльце дома, яростно споря с лесорубом, который разгружал свою тележку, и никаких признаков того, что она болела — не было.

Она сердито посмотрела на меня, когда я приблизился к дому, затем сделала движение рукой, мол: «Подожди, сейчас и за тебя возьмусь!», прежде чем вернуться к своей пламенной речи.

«Да, она явно в порядке».

Решив не испытывать судьбу и лишний раз не ругаться с ней, я развернул лошадь, и «в тихоря» свалил.

Поездка в город оказалась не такой простой и легкой, как я надеялся.

Несколько раз я опережал упряжку чистильщиков, и по итогу — был вынужден ехать помедленнее, ибо лошадь была по колено в снегу.