Печать позора

- Нет! Не подходи ко мне! Никогда больше не приближайся ко мне!

- Жаки, что ты говоришь? - Голос Ника дрожал так же, как и мой. Только вот мой - от злости, а его - от паники.

- Скажи мне только одно, с твоей мамой тоже так поступали? Отрезали волосы, издевались, били, пытались изнасиловать?

Я загибала пальцы, перечисляя и попутно вспоминая весь ужас, что вылился на меня.

- Она тоже лежала в дурдоме после провальной попытки самоубийства?! Скажи!

- Жаки, я не...

Он все-таки сделал шаг. Я шагнула назад.

- Хватит повторять мое имя! Если с твоей мамой и правда так поступали, то ты знал, как ей больно. Почему ты подверг тем же страданиям беззащитную девушку, которая даже не знала ни о чем? Так ты решил достать моего отца?

Я истерически засмеялась. Слезы текли струйками. Я даже не чувствовала, что они стекали, пока не дотронулась до лица.

- Ты промазал! Моему отцу насрать на меня и мои страдания! Это я, а не он, испытала весь этот ужас! Я! - отчаянно закричала я.

- Я не думал... Все вышло из-под контроля...

- Ах, вон оно что! Ну, тогда мне намного легче!

- Жаки, ты должна успокоиться. - Ник быстро преодолел разделяющее нас расстояние. - Мы должны спокойно все обсудить.

Он схватил меня за плечи, удерживая.

- То, что сейчас происходит между нами - тоже ради мести? - прошептала я.

Мой голос охрип. Горло драло. Еще бы. Я так кричала. Наверно, весь город слышал.

- Нет, - Ник приблизил ко мне свое лицо, - все, что сейчас между нами - это по-настоящему. Жаки, посмотри на меня.

Я подняла подбородок вверх, заглянула ему в глаза, но ничего не увидела. Может, это из-за того, что мои эмоции выплескивались через край?

- Я люблю тебя, мой синеглазый ангел, - проговорил он на одном дыханье. - Да, два года назад была месть. Но сейчас я люблю тебя и хочу быть с тобой.

Я. Люблю. Тебя

Месть.

Эти две противоположности эхом разносилось у меня в голове.

Я помотала головой. Во что верить? В то, что сказал папа? Или Николас?

- Я не знаю, могу ли верить тебе, - прошептала я.

Я скинула с себя его руки. Его прикосновения только отвлекают.

- Если сейчас не месть, то почему ты сам не рассказал мне? Почему молчал? Если бы сам признался, все было бы иначе. Я не... мне больно, и я не могу сейчас верить тебе. Мне надо подумать...

Я сказала это и бросилась к машине.

- Жаклин! - Николас попытался меня остановить. - Жаки, стой!

Но я была шустрее. Я завела мотор, попутно доставая телефон. Я набрала номер, точно зная лишь одно. То, что я собиралась сделать - единственно правильное решение.

Этот город, школа, семья - мое проклятие. И я собиралась снять его с себя.

- Яна, - выдохнула я, когда услышала ее «алё» - я еду с тобой!

Глава 24

POV Николас

Она уехала, не дав мне все объяснить.

Рассказать раньше? Как можно сказать человеку, который и так по твоей вине столько пережил, что её отец тот еще выродок? Почему он сообщил об этом только сейчас? Два года молчал и на тебе, выдал!

Я сжал кулаки. Появилась острое желание ударить по чему-нибудь или по кому-нибудь. Можно и по роже её папаши.

Я даже боюсь представить, какой реакции ждать от Жаки. Черт, я признался ей в любви, а она ответила, что не верит!

А можно ли её в этом обвинить? Конечно, она теперь уверена, что я не заслуживаю и капли доверия.

- Пиздец! - выдохнул я, пиная камушек, лежащий на дорожке.

Как сейчас снова вернуть её доверие? Возможно ли это? На хера я вообще это сделал?! Чертов мститель!

С самого детства я наблюдал, как моя мама напивается до беспамятства, как она блюет после и как повторяет это все изо дня в день. У меня всегда возникал вопрос - почему она это делает? Что её не устраивает в нашей жизни? Мы богаты, у неё есть муж и сын, она может заниматься всем, чем захочет. Так почему же беспробудно бухает?

Чуть больше двух лет назад она, напившись и поскандалив с отцом (они все время ссорились и дрались во время её запоев), села за руль. Она орала что-то типа того, что её никто не любит и не понимает. Я точно не помню. Спустя час отцу позвонили из полиции. Моя мама-алкоголик сбила ребенка на большой скорости.

- Опять надо разгрести дерьмо за твоей мамашей!

Ребенок выжил чудом. Но он навсегда останется инвалидом.

Я очень надеялся, что вот сейчас она бросит пить, задумается, поймет, что это убивает не только её, но и грозит окружающим. Отец пожизненно будет должен содержать того малыша. Тогда ему было всего десять лет. Он переходил дорогу. Мама не стала тормозить на красный. И вместо тюрьмы она отправилась в реабилитационный центр.

Отец и так все время проводил в Майами. Я знал, что у него целая толпа любовниц. Мамаша все время орала об этом. Я бы тоже, наверно, завел себе любовницу, от которой, по крайней мере, не воняло спиртом, как из больницы. После этого того случая, он вообще перестал приезжать.

За день до того, как я поставил это проклятую печать, маму выписали из лечебницы. И она с радостью напилась.

Я спустился вниз, посмотреть, жива ли она. Мама сидела в луже собственной блевотины. Она то ли плакала, то ли скулила, то ли смеялась. Я не смог разобрать.