Печать мастера. Том 2

Все приветствовали «господина Сина» с долгожданным окончанием обучения и «выздоровлением», и по очереди — десяток за десятком, мозгоед не пропускал никого — обновляли клятву роду и приносили личную — ему. Коста произносил все положенные слова в ответ, сила — белая с отчетливыми голубыми всполохами, послушно подтверждала сказанное. И к вечеру у него начала кружиться голова — от вереницы лиц, и от того, какая ответственность падает на его плечи — отвечать за каждого из тех, кто встал перед ним на колени.

С теми из слуг, кто «удивлялся, как изменился юный господин», «вытянулся» и «стал крепче» — отдельно работал менталист. Коста даже немного сочувствовал мозгоеду — Глава поставил ему задачу к конце следующей декады пройти всех слуг полностью. Ни у кого в поместье не должно возникнуть никаких сомнений, что с обучения на островах — с Октагона, спустя почти семь зим, вернулся младший господин Фу.

Семейный свет собирался каждый день вечером — за ужином обсуждать дела было запрещено. И Коста не сразу привык, что кто-то спрашивает, как прошел его день и чему он научился; что вызвало сложности, и что завтра он непременно сделает лучше, чем сегодня.

Не сразу привык слышать названия южных кланов, споры менталиста и язвительные замечания госпожи Эло в ответ, касательно «южных наседок», которые сидя на своих кладках яиц пропустят законопроект, который полностью ограничит права женщин на Юге, а носить кади и дома — она не согласна. Хватит того, что южане заперли женщин, лишив их возможности получать звания и печати, иначе она давно была бы Мастером.

— Я не самоубийца, делить дом на женскую и мужскую половины, мама, — смеялся Глава.

С менталистом Коста так и не подружился — сказывалась настороженность, он никак не мог переступить через себя и побороть напряжение в теле, которое возникало, как только тот приближался или смотрел в глаза.

Хотя господин Дей вел себя предельно корректно и вежливо и почти не причинял боли. Поверхностный просмотр воспоминаний занял декаду — и займет ещё ползимы, если двигаться с той же скоростью.

Занятия с мозгоедом у Косты проходили ежедневно перед обедом — потому что после еды может тошнить при считывании воспоминаний.

К первой встрече по «работе с воспоминаниями» Коста готовился с вечера и почти не спал от волнения, решая, что важнее — показать лица убийц Наставника Хо? То, как они убегали с северного предела? Нападение работорговцев? Бой? Занозу, или…?

Но, оказалось, это никого не интересовало. Мозгоед начал просмотр со странных вещей и почти декаду потратил на пошаговый разбор — почти до мгновения — воспоминаний про алтарный зал рода Фу. Заставив его вспомнить даже то, что он и не знал.

Вторую декаду господин Нейер задавал вопросы по Мирии и кораблям — Коста не предполагал, что труд каллиграфа может быть настолько интересен мастеру.

Сколько времени и как они работали над доской «Мирии» — на это они потратили почти два полных дня, опять разбирая воспоминания почти по мгновениям. Хотя с точки зрения Косты — разбирать там было нечего. Наставник — пил, он — мерз и рисовал, рисовал и мерз, да ещё ругался с Нейро, и пытался выжить, добывая пищу, чтобы дотянуть до того момента, как им заплатят.

Что тут может быть интересного?

Кто рисовал, как рисовал, какие краски, как был получен заказ?

Как выглядел первый корабль и как второй? Какие артефакты он видел? Лица магов и их нашивки? Какой груз доставляли на корабли? Как была организована охрана Хэсау? Как менялись смены магов Хэсау-Вонги? Кого из не-северян он видел на верфях? Что говорили об этом на побережье и кланах? Какие сплетни он слышал? Чем делились другие каллиграфы и ученики по поводу экспедиции в неизвестные земли?

Какие жрецы проводили обряд удачного плавания, и даже как выглядели ленты, развевающиеся на носу корабля, перед тем, как его спускали на воду…

От этих странных вопросов у Косты кружилась голова — он и не знал, что помнит столько, пока его не начинали спрашивать.