Печать мастера. Том 2

— Лучше бы росло тут, — менталист постучал по виску, и продолжил читать нотации. Хотя Косте не могло испортить настроение ничего вообще — ни грозящий впереди разбор плетений, ни разбор слитых воспоминаний, ни сомнения в его разуме и способности соображать, учитывая вчерашнее… вообще ничего. Услышав, что Глава в порядке, а Тук — жив и здоров, он счел это утро восхитительным. Прекрасным. Волшебным. Одним из самых лучших «утр» в его жизни, когда всё –хорошо. И даже вчерашний всплеск, с которым он наконец-то сам попытался справиться — сам, и, кажется нащупал нить… надо будет проверить…

Хорошие новости рождают хороший аппетит. Отличные новости — отличный. Превосходные — превосходный.

Поэтому Коста молотил уже вторую чашку, хлебал чай прямо из пиалы, закусывая всем, что попадает под руку.

Мастеру Нейеру — стало не просто легче, лекарь обещал, что Глава будет чувствовать себя в состоянии сесть в кресло и передвигаться самостоятельно, уже к вечеру. Эликсиры Наставницы Эло помогли, и это наполняло Косту уважением к «помеси ингредиентов». Каллиграфия — хорошо, но чем бы мог помочь он, со своей кистью? А умение мешать зелья в нужных пропорциях — польза очевидна. Точнее, польза была очевидна и раньше, но только вчера, когда грань прошла мимо, дохнув на них всех холодом, он прочувствовал это на себе. Беспомощность невежества или сила знания. Беспомощным он уже был, и ему не понравилось.

— Итак, повторим… — нудно затянул менталист. — Вестник от Да-арханов официальный, значит приглашение официальное. Направил Наследник клана — Наследнику клана, это подтверждение статуса. Получатель — слуга — это дополнительное проявление уважения, потому что вассал должен направлять вассалу, но господин Дар подчеркнул это и сделал лично… — бубнил мозгоед. — Никаких обещаний от лица клана или рода не давать, никаких контрактов не заключать, силой ничего не визировать, с Главой и Наследником не спорить…

Мозгоед бубнил уже добрых двадцать мгновений. Бубнил о том, что следует делать и не следует, перемежая речь юридическими тонкостями, пытаясь заранее учесть любую ветку развития событий, а, по мнению менталиста, их было минимум пять. И каждую из пяти они разобрали отдельно — если разговор пойдет так, если так, если «опорным» будет этот факт, если они попробуют выдвинуть обвинение — номер один, номер два или номер три…

Хотя Коста был искренне уверен, что будет разбор плетений — вчерашнего вечера и ночи, после того, как показал менталисту события — основные моменты в ускоренном виде. Но… менталист только задумался, и потом сразу перешел к тому, «что будет», а не «что было».

И это Косту встревожило, очень. Потому что если то, что будет, важнее того, что было в «загоне» вчера, важнее желтоглазой… желтоглазого шекка… то он вообще не хотел покидать покоев и отрывать зад от стула. Зад, который и так болел после вчерашнего.

Единственное, на что потратил время мозгоед — это синяки на шее — прикрыть, и — проверка ментального спокойствия — протестировал, и потом целитель перелил ему целых два фиала крови «для гарантий». Для гарантий чего, Коста не понял, но повиновался, увидев кусок пергамента, прикрепленный к бутыли, где отвратительнейшим почерком Наставницы было выведено в каком случае и как применять. Наставница плохого не посоветует.

Хотя, если бы его спросили, он бы сказал, что «власть алого» ушла. Что он спокоен этим утром, как никогда ранее. Как будто эта ночь вернула ему душевный мир и потерянную ранее целостность. Он ощущал себя живым и очень, очень голодным. И сколько он не напрягал глаза, рассматривая стены, потолок залов, пол, двери…он не видел ни-че-го.

Времени подумать о том, что на самом деле произошло ночью — не было. Коста отложил всё это в дальний угол памяти — разобрать по мгновениям вечером, когда его никто не будет трогать. Разобрать и решить, видел он на самом деле или — не видел. Или это всё бред того состояния, в котором он был. Побочный эффект потери контроля, когда «дурная кровь» берет верх, но… раньше он видел линии и нити, и никогда — никогда — не видел того, что внутри… внутри…