Печать мастера. Том 2

— Не знаю, — помощница пожала плечами. — Опять всю ночь над столом сидеть будет, раз целый чайник попросила. Злая. И допрашивала, кто следил за комнатой юного господина в ту ночь, когда… ну… — помощница понизила голос до шепота. —… наказали, и не слышала ли я чего. А я не слышала, и ты сама меня утром сменила. А ты ничего не видела и не слышала?

— Я? — Служанка отступила на шаг. — Нет, ничего…что я могла видеть… все как обычно…

— Во-о-от! Я так ей и сказала… а она…– помощница прицокнула языком — вечно госпоже что-то взбредет вголову. — Подать чай, и опять не спать полночи, пока работает, — она зевнула. — Я пошла, а то хватится чая…

— Крылья Нимы в руки, — шепнула служанка уже в спину подруге, и прикусила губу, думая.

Ночь, когда наказали юного господина?

Она так и знала, так и знала, что страсть к деньгам когда-нибудь погубит ее. Не нужно было прятать те рисунки господина! Нужно было сжечь, как и приказывали. Ну и что, что это всего лишь мусор.

Когда мозгоед господин Дейер прошлый раз собрал и выстроил всех слуг в гостинной и начал копаться у всех в головах — она уже мысленно попрощалась с жизнью. Да, она была чиста! И ничего не делала, но это стоило ей седых волосков, видит Нима! Ещё пару проверок и она будет похожа на мозгоедку, а ей всего двадцать зим!

Она устала бояться неизвестно чего. Видит Нима, служи честно — и твоя совесть будет чиста, а сон крепок. Нужно сжечь эти рисунки, а фениксы… за Грань не заберешь. Одно дело, если отругает господин Нейер, но если госпожа решит, что она в чем-то провинилась…

Видимо ее попутали злые духи, иначе как объяснить, что она так сглупила, прихватив пергаменты? Деньги глаза застили!

Сжечь! Немедленно!

— Это мусор, просто мусор, просто мусор, — шептала служанка под нос, пока подхватив юбки торопливо бежала в свою комнату, но не слишком быстро, чтобы не привлечь ненужное внимание.

Достать рисунки из—под циновки и избавиться!

И это мусор, а не рисунки! И ничего она с ними делать не собиралась! А… а просто сжечь не успела вовремя! А сейчас сожжет, как и было приказано ранее, а то, если госпожа, которая может выйти из себя из-за любой мелочи, начнет расспрашивать и ее? Что она скажет?

* * *

— Заперто, — ворчливый и недовольный голос кухарки раздался за спиной так внезапно, что служанка подпрыгнула, прижимая бумаги к груди. — Плетениями закрылись, опять зачем то на кухню подались… то зимы не видать господ на кухне было, то почитай каждый день ходить стали, и утром готовить мешают…– кухарка протяжно зевнула. —…так теперь и вечерами ещё. Ночь уже, а они все сидят, а мне котлы мыть…

Служанка покосилась на проем, покрытый переливающейся пленкой силы, за которой только смутно угадывались кухонные залы, столы и фигуры — не разглядеть ничего. На пахло знакомо «по-утреннему» свежим крепким кофи со специями.

— А ты чего хотела то? Опять послали зачем? А то прибегала тут уже одна за чайником… Или есть захотела? Не боишься бока отъесть? Так и никто за руку в храм не отведет, в проем не пройдешь, — хохотнула дородная кухарка.

— Ничего не хотела, — огрызнулась служанка, но пергаменты, прижатые к груди предательски зашуршали — что ей стоило вытащить их из внутреннего кармана уже на кухне?

— А это что…

— Ничего.

— Как жеж ничего, я же вижу…покажи…

— Ничего! — Служанка ещё сильнее прижала бумаги к груди — любопытство кухарки, всюду сующей свой нос, знали все. — Своим занимайся, а в чужое не лезь!

— Украла чего?

— Да… Да Нима с тобой! Да как ты вообще… мусор это!

— Тогда покажи… — толстые пальцы дернули на себя краешек пергамента.

— Не трогай! Мое!

— Покажи!

— Нет!

— Покажи…

Кухарка дернула слишком сильно и оторвала кусочек:

— Что тут… рисунок…