Печать мастера Том 2 (СИ)

Тот кто рисует, видит суть того, что передает… и только уловив может передать! Это же так просто!

Коста возмущенно заерзал в кресле.

А постижение сути — занимает зимы, иногда к этому можно идти всю жизнь… и Мастер Хо видел суть! Видел! Он помнит каждую из картин… и последнюю… из–за которой их и выгнали с Севера с семейством Блау! Разве их выгнали бы, если бы не было причин, и мастер не видел бы сути?

Коста оскорбился. Не за себя — за мастера Хоакина, которого здесь не было, и он не мог защитить себя сам, даже если бы не захотел.

— Вы сейчас оскорбили моего мастера, Наставница.

— Нисколько, — удивилась Эло.

— Тогда, если ктото скажет, что госпожа очень посредственный алхимик и не видит сути ядов, я тоже не должен возражать? — парировал Коста тихо.

— Алхимия — это наука, — снисходительно пояснила Эло.

«В отличие от каллиграфии и живописи» — это не прозвучало,но подразумевалось.

Коста знал, что он — взрослый. Ему не десять зим. Уже взрослый и умный, и понял «суть госпожи», и постиг… Наставница такая, какая есть. Но в этот момент он — обиделся.

Глава оценил реакцию и скомандовал менталисту:

— Разблокируй воспоминания Сина.

Коста удивленно застыл, но все трое — госпожа, Мастер Нейер и даже мозгоед остались невозмутимыми и явно понимали, о чем идет речь.

Это только он не в курсе, что у него что–то… заблокировано?

— Подожди, Ней… ученик, выпей! — Наставница вытащила из кармана фиал, и поставила перед ним.

Коста открыл пробку, понюхал — успокоительное, и вопросительно поднял глаза на госпожу.

— Пей весь фиал, полностью.

Коста покосился на фиал, на мозгоеда и напрягся. Весь? Весь фиал? На голодный желудок? То есть утром в лаборатории ему успокоительное не требовалось, а сейчас — будет что–то лучше утренних занятий?

— Пей уже, — прошипела Эло нетерпеливо.

Коста понюхал ещё раз — нет ли знакомых ноток яда, сделал один глоток, маленький, покатав на языке — точно ли тот состав, а то от госпожи станется, и нехотя выпил.

— Юный господин… смотрите на меня… расслабьтесь.

Схема работы с менталистом после стольких занятий стала отработанной, привычной, безопасной и потому он — повиновался без вопросов. На которые все равно никто не ответил бы.

Пять мгновений спустя госпожа лично принесла ему чай и поставила рядом. В той самой чашке.

И даже положила тонкий полупрозрачный рисовый сухарик, при виде которого его чуть не вывернуло наизнанку, но Глава понял по своему:

— Это было необходимо, Син. У нас не было другого выхода у Да–арханов, все произошло слишком внезапно… А так — ты не мог сказать о том, чего не знаешь…

Мастер Нейер говорил что–то ещё, но Коста не слушал.

Камни! Рисунки!… мои рисунки — это же они… точно те, что в воспоминаниях господина на свете… он их нарисовал… и… Тук! Волчик!!! Так вот почему он избегал его!

Коста подпрыгнул в кресле, порываясь бежать.

– Пустынник! Мне нужно поговорить с ним!

— Приоритеты, ученик, — прошипела Эло. — Верно расставлять приоритеты, ты забыл все, чему я пыталась тебя учить!

Коста осел в кресле.

— Что важно и что второстепенно!

— Но как… — Коста обернулся к Мастеру Нейеру. — Как… почему…я не понимаю… Поэтому вы спрашивали, как видел суть мастер!

Глава переплел пальцы.

— Родовой дар Фу. Ты получил родовой дар Фу. Мы полагаем, что именно обучение твоего первого Наставника позволило огранить дар Фу именно так… в рисовании. Поэтому все, чему тебя научил Мастер Хоакин — бесценно, и будет служить роду Фу. Твой мастер проделал огромную работу… но… в роду Фу не было тех, кто зарисовывал бы объекты, только описывал.

— Но как я нарисовал то, что в камнях? Это ведь было там? Было? Как?!

— Мы не знаем, как ты их нарисовал… мы вообще мало знаем об этом родовом даре, — Ней вздохнул.

— Это ты расскажи нам, как ты рисовал, — властно скомандовала Эло.

— Я… я не знаю… я потерял контроль, — Коста опустил голову. — Тук напал, потом я напал на него…

— Раб–пустынник, — пояснил Дей для Эло.– У него даже есть имя…