Печать мастера. Том 1

Коста приподнялся на локтях – он лежал на сцене, грудь ещё покалывало от чужих плетений, а горло жгло, как будто он и правда наглотался воды. И не он один – сверху, перегнувшись через скамьи, кашляли ученики в белом, жадно дышали, хватаясь за грудь, и колотили кулаками, и одного из них – лежащего прямо на скамье, Наставник пытались привести в чувство молниями.

– О, я дышу-у-у-у… я дышу-у-у… я не утонул… Мара милостивая, я не утонул… стонал кто-то сверху.

– Я думал мы все утону-у-ули-и-и…

– Где такая холодная вода?

Целители подоспели через пару мгновений, и погрузили на носилки, управляемые плетениями одного из учеников и менталиста, который так хотел, чтобы страха было больше.

Коста с исследовательским интересом настоящего художника отмечал каждую незначительную мелочь: вот менталист дергается, выгибаясь, хрипит, в попытках вдохнуть, снова выгибается, лицо меняет цвет на неуловимый оттенок синеватого, пена идет изо рта…

– Очнется или нет – это теперь дело целителей, – буркнул один из Наставников на сцене. – Но я требуют подать рапорт! Наставник Кайр отправил неподготовленный помощников, которые не смогли удержать фокус…

– …я удержал, – тихо и беспомощно возразил первый менталист.

– …использовали «смертное воспоминание», что строжайше запрещено… подвергли учеников опасности… рапорт!

– Все, задача оценки ментального уровня окончена. Знакомство с номером Шестнадцать – тоже. Разойтись по комнатам, следовать расписанию и сигналам горна, – рявкнул Наставник-в-шрамах, обращаясь ко всей аудитории разом. – А ты, – бросил он Косте, – иди за мной. Быстро.

* * *

Два дня спустя, ранняя ночь

Октагон, остров Знаний

Коста пришел в себя от шума дождя и вкуса грязи во рту. Трава под щекой была мокрой, упругой и пахла свежей зеленью. Сверху по навесу громко барабанили капли.

– Десять кругов, мальчишка не совсем плох.

– Он не оправился ещё.

– Все равно. Пятнадцать могут показать только половина из девятнадцати, и дождь – льет.

– Ставь – выносливость – семь.

– Почему не восемь?

– Пробежал бы двенадцать кругов, получил бы восемь, – проворчал голос над его головой. – При его сложении и не скажешь, что он способен на то, что я видел – Кайр слил воспоминания с трюма – у работорговцев. У него начисто отключаются мозги, если бы мы смогли научить его включать эту звериную часть, вытащить сущность «крови», сохраняя контроль, – прицокнули над ним языком.

– Кровь, – тихо откликнулся второй голос. – Согласно данных Алхимиков – дело в крови. У тебя есть время до шестнадцати зим – попытаться обуздать зверя, – хохотнул второй старческий голос – мягко и деликатно.

Коста высунул кончик языка и слизнул прохладные капли с травы. Пить хотелось неимоверно.

Эти десять кругов плюс полоса препятствий дались ему тяжело, но ещё тяжелее было слушать ядовитые слова – не в свой адрес, а в адрес Мастера Хо, который так запустил ученика, у которого был потенциал, и попади он в нужные руки десять зим назад, то результаты были бы совсем иными.

– Что у него по пяти чувствам?

– Вышка, – вздохнул второй. – Нюх, слух, зрение, повышенная регенерация… Если ты поставишь «восемь», у него есть шанс на улучшенную программу. Такой материал…

– Вот именно! Такой материал! Это же надо было так изгадить такую заготовку, – сплюнул первый куда-то.

– Четвертый был … художником. Чего ты хотел от каллиграфа? Зато мальчик владеет кистью так, как будто сами Боги стоят за его плечом…

– Сражаться он тоже будет кистью? – рявкнул грубо первый.

– Тише, Шрам, разбудишь…

– Мальчишка не спит уже мгновений пять как…

Сапог грубо ткнул Косту в плечо,

– Не так ли, Шестнадцатый? Пришел в себя и слушает, о чем мы говорим… – хохотнул грубый первый.

– С … какого момента очнулся? – поинтересовался второй голос осторожно.

– Не переживай, то, за что ты зассал, мальчишка не слышал… Подъем, щенок! Ещё два круга… за то, что не дал знать Наставникам, что пришел в себя, и я добавлю тебе балл… шевелись…шанса пересдать не будет…

Коста с трудом зашевелился, вспомнив слова Семнадцатого – «если не можешь – сожми зубы, и сделай ещё столько же».

– Ну, Шестнадцатый, ты как девчонка… можешь упасть сейчас мордой в грязь, признать, что ты слабак… просто скажи – «я не могу больше, Учитель», «я никчемная тварь, которая не способна даже больше десяти кругов сделать по площадке»… или нет, лучше скажешь так – «мой Мастер настолько никчемный, что не сумел привить мне даже основы физического воспитания», – Шрам весело заржал над головой, и его смеху вторил шум дождя.

– Шрам! – укоризненно одернул старческий голос.

– Что? Если он ссыкун, девчонка, и валится после «десятки», я не виноват… повторяй: «мой Мастер настолько никчемный, что не сумел привить мне даже основы физического воспитания», и все закончиться…

Мой.