Печать льда

Джейса даже зажмурилась от сладкого воспоминания, но, когда открыла глаза, похолодела. Так ведь именно здесь Фейр Гальд будет пытаться убить Рина Олфейна. Что бы ни говорила Райликова хозяйка, но Рин Олфейн добрый и хороший. Он может только защищаться – уж больно страшен его дядя! И слухи про него ходят, что разоренных горожан за ним числится за сотню, а уж убитых – и не считал никто! Не просто так ведь отец Рина не пускал Фейра в дом? Говорили, что Фейр был против замужества своей сестры с Родом Олфейном, хотя отец намекал Джейсе, что если Фейр Гальд и страшен в гневе, то рядом со своей сестрой он сущим младенцем казался! Интересно, кто же убил мать Рина и не с того ли самого дня начались все его беды? Как же помочь ему? Как помочь справиться с Фейром Гальдом? В Храм надо идти! Вот сейчас отца сменит, а утром пойдет в Храм и все расскажет мастеру Хельду!

– Ну? Как там Арчик? – раздался за ее спиной голос отца.

– Ласах отправил меня сменить тебя, – пожала плечами Джейса. – Я разглядеть не сумела, но так поняла, что не только выживет, даже и лицо сохранит. Не без изъяна, но и уродом не станет.

– Куда уж еще ему уродом становиться, – нахмурился Шарб. – Ну да ладно. Я пойду проведаю парня, а ты уж побудь тут за меня. Утром вернусь. Раненько. Только не проспи колокол, а то мне Гардик голову оторвет! Вот ведь напасть, кто ж мне Арчика заменит?.. Поднимайся наверх, дочка, да дверку-то на лестнице замкни, мало ли…

Поцеловал Шарб Джейсу в затылок, прижался колючей щекой ко лбу дочери да заковылял в сторону магистрата. Она еще посмотрела ему в след с полминуты, в который уж раз пытаясь догадаться, что же нашла в ширококостном скаме с подбитым тарским копьем коленом ее мать? И в кого она сама уродилась? Ничего же нет общего у нее с отцом, ни одна черточка не совпадает! Или отыскал хромой роженицу в Айсе точно так же, как отыскал на помойке в Нижнем городе однорукого мальчишку? И не отец он ей вовсе?.. Да и какая разница, если скоро она станет госпожой Олфейн? Тогда никто и не вспомнит, что в отцах у нее ходил хромой Шарб, похожий, как кричали мальчишки с Дровяной улицы, на вставшего на задние лапы медведя, у которого от старости повылезла почти все шерсть?

Вечерело, и на ступенях Водяной башни царил полумрак. Джейса миновала одну за другой запертые двери и вспомнила, как несколько лет назад один из магистров в сопровождении Фейра Гальда прибыл для обследования здания. Шарб бродил за магистерскими делателями, гремел ключами, отмыкал замки, а Джейса смотрела на Фейра. Тот заходил в каждую комнату первым, останавливайся в ее центре, поворачивался несколько раз вокруг себя, закрывал глаза, растопыривал в стороны пальцы и замирал на минуту. Уже после него делатели осматривали стены, искали трещины в кладке, но Джейса ни секунды не сомневалась, что затеяно представление было только ради Фейра.

Она следила за ним, как маленькая крыса, застигнутая на кухне не вовремя вернувшимся домой хозяином и спрятавшаяся в темном углу. С осмотром каждой следующей комнаты Фейр наливался бешенством, а из подземных ярусов, вход в которые был не слева от проездных ворот, как лестница наверх, а справа, поднялся с трясущимися руками, стараясь держать их подальше от рукояти диковинного меча. Только Шарб был невозмутим. Он покачал головой вслед ужасному Гальду и скривил губы:

– Жарко горит, но никак не спечется. Или страх его прямит, согнуться не дает? Сказал же, нет тут ничего – нет, дай посмотреть! Или дырку хотел расковырять, из которой магическим льдом Айсу засыпает?

Не больно-то Айсу засыпало магическим льдом. Тот же Хаклик еще в прошлые годы жаловался, что льда становится все меньше, и рассуждал, что если суждено всему городу собрать за год пять корзин льда, так столько он и соберет. А лишние штольни добычу не увеличивают, они лишь хождение за все той же добычей множат. Держала Джейса как-то в руках маленький кристаллик. Лед и лед, пальцы холодит, гранями сверкает – всей загадки, что морозит, да не тает.

Вот и узкая дверь. Джейса толкнула ее и вошла в комнатушку звонарей, которая и была дном восьмигранной бочки. Узкая лестница, выполненная из блоков, замурованных в кладку еще при строительстве башни, обвивала ее полость по спирали до верхней площадки, но поднимать голову и смотреть вверх Джейса не любила.

В центре комнаты искрила углями жаровня, которая давала больше дыма, чем тепла. Под лестницей стояли топчан и стол, на котором горела лампа и высились песочные часы. Отец перевернул их недавно, и на дне нижней колбы образовался пока лишь только крохотный бугорок. Через узкие окна-бойницы в помещение вливался рассеянный предвечерний свет, и огонь лампы казался бледнее, чем был на самом деле.

Джейса поежилась от вечерней прохлады, закрыла дверь за спиной на деревянный вертушок, сняла с топчана ветхое одеяло, набросила на плечи, подвинула старый табурет и присела возле жаровни. Арчик должен был затянуть на зиму бойницы мешковиной – от холода это не спасало, но хотя бы умеряло сквозняки.