Печальный урожай

— Да, пожалуй. Зачем тёте Алисе одной столько жилого помещения? Но во время сбора яблок веранда нас очень выручает. Иначе где бы мы все разместились? Итак, Крис и Сью будут там, Родни — с противоположной стороны веранды, а вот здесь, перед входом, поместим Ника и Джилл.

Анна бросила взгляд на раскладушки, стоящие изголовьями друг к другу вдоль стены. Для Джилл и Ника «медовый месяц» не предусмотрен, хотя живут они вместе столько же, сколько Кэт с Джереми — лет двенадцать-тринадцать. Но раз брак не официальный, значит, по понятиям Бетси, они не супруги и им полагается спать порознь. Домом владела Алиса Олкотт, но ежегодный сбор урожая организовывала и проводила Бетси Тендер, согласно своему сценарию.

В полутёмный коридор выходили двери всех комнат. Бетси с Уилфом обычно располагались в большой спальне слева. Прежде это была комната родителей Алисы. Бетси признавалась, что, когда она была девочкой, эта комната пугала её своей непомерной величиной. Анна тоже с детства не любила это помещение: говорят, после смерти отца Алисы под кроватью, за отставшей половицей, нашли тайник, где в жестяной коробке хранились его завещание и куча золотых монет. Теперь спальню заставили лишней мебелью, но от этого она не стала менее унылой. Гнетущее впечатление только усугубляли дубовая кровать во всю стену и массивный резной гардероб напротив. Комната тянулась вдоль всего коридора, если не считать маленькой бельевой перед входом в гостиную; в этой каморке стоял шкаф, забитый множеством льняных простынь, наволочек с кружевами и обтянутыми пуговицами, вышитых скатертей и салфеток, густо пересыпанных нафталином.

Справа по коридору были ещё две спальни: «розовая» — Анны и небольшая комнатка, куда на неделю должны были втиснуться Кэт, Джереми и Зоя. Эта комната всегда звалась «китайской», может быть потому, что бордюр на обоях был украшен фонариками. Раньше в «китайской» комнате спала тётя Алиса, но старухе вдруг взбрело в голову отгородить часть закрытой веранды с другой стороны дома и устроить там себе спальню.

— Мама, а почему тётя перебралась на веранду? Здесь же теплей? — заглядывая в комнату, спросила Анна.

— Бог её знает, — вздохнула Бетси. — Якобы ей хочется смотреть на свои яблони. Потому и окна там сзади велела переделать, чтоб открывались внутрь. У неё теперь полно причуд, и я очень беспокоюсь, когда она остаётся здесь одна. Хочу в этот раз уговорить её переехать в Сидней — там я хоть могла бы присматривать за ней.

Через неприбранную гостиную они прошли направо, в кухню. Анна поставила чайник и принялась разглядывать всякий хлам, собранный здесь не одним поколением. На стене, рядом со старым расписанием поездов, висел календарь времён коронации Виктории. Над печкой, на крючке, — большой чугунный котёл. Его-то действительно стоило сохранить как остаток древности, подумала Анна. Ей вдруг стало почему-то до боли жаль Алису.

— Мам, ведь здесь прошла вся её жизнь, никуда она не поедет.

— Поедет. Другого выхода нет. Дом слишком велик для неё. Бог мой, погляди на эту кухню или на ужасную ванную — там же вонь, оттого что линолеум весь сгнил. А чулан… Должна же она понять! В Сиднее снимем ей небольшую квартирку с красивым видом из окна — чего ещё надо? Возьмёт с собой все свои любимые вещи. Здесь она не в состоянии вспомнить, где что лежит. О чём ни спроси — либо плечами пожмёт, либо заставит искать в самом невероятном месте. Ну а мы с отцом привели бы дом в порядок. Выкинули бы всю рухлядь, и превосходная получилась бы вилла. Знаешь, Родни школьные друзья часто приглашают к себе на море или в горы, а ему неловко: он не может ответить тем же… Так что переезд Алисы всех бы устроил. Поверь, это лучший выход из положения.

Бетси на мгновение задумалась: на губах неопределённая улыбка, казалось, колёсики и винтики так и ходят ходуном у неё в голове. Бетси по натуре была стратегом. И уже если у неё созрел какой-то план, то он непременно должен был осуществиться. Все были просто обязаны выполнять её указания. Как ни странно, так всегда и выходило. Анна, однако, опасалась, что в данном случае коса найдёт на камень. Что ни говори, Алиса — крепкий орешек.

Алиса Олкотт сидела на веранде, и мысли её блуждали. Сколько уж лет сидит она вот так по вечер с книгой или газетой на коленях и поглядывает, как растут её яблони. Сколько лет? Да всю жизнь. Восемьдесят лет назад она появилась на свет в этом доме. Здесь училась ходить, делая первые шаги по некрашеному полу в коридоре и гостиной, которая была центром и средоточием дома. Закалённая горным солнцем и горными ветрами, Алиса росла вместе с яблонями, и жизнь её так же подчинялась смене времён года. В зимние холода трещали и гнулись под ветром голые ветви деревьев; долгожданные вёсны приносили с собой свежесть, первые цветочки, пчелиный гул; летом под тёплыми лучами солнца всё буйно зеленело; а осенью ветки становились тяжёлыми от румяных яблок, проглядывавших сквозь утренний и вечерний туман.