Печальный кипарис

— Из-за еще одной лжи и при этом лжи мелкой и глупой. Сестра Хопкинс сказала, что оцарапалась о розовый куст и шип остался у нее в руке. Но я отправился туда, увидел куст — на нем не было никаких шипов… Следовательно, сестра Хопкинс солгала и солгала настолько глупо и на первый взгляд бесцельно, что это привлекло к ней мое внимание. Я призадумался насчет сестры Хопкинс, мысленно еще раз проанализировал ее показания и понял нечто, до чего не додумался раньше: сестра Хопкинс что-то знала о Мэри Джеррард и очень хотела, чтобы это «что-то» всплыло наружу.

Лорд был удивлен.

— Я думал, дело обстояло как раз наоборот.

— Это только казалось. Она превосходно играла роль человека, что-то знающего, но желающего это «что-то скрыть. Пораскинув мозгами, я увидел, что каждое произнесенное ею слово преследовало диаметрально противоположную цель. Моя беседа с О’Брайен подтвердила это предположение. Было ясно, что сестра Хопкинс ведет какую-то свою игру. Я сопоставил две лжи: ее и Родерика Уэлмана. Могла ли какая-то из них иметь вполне невинное объяснение.

В случае с Родериком я сразу же ответил на этот вопрос утвердительно. Такому самолюбивому человеку — как он, было бы крайне неприятно сознаться, что у него не хватило силы воли для того, чтобы остаться за границей на какой-то определенный срок и что он раньше назначенного времени вернулся в Англию и вновь начал надоедать отвергнувшей его девушке. Поэтому он предпочел просто умолчать об этом коротком визите на родину, не остановившись даже перед прямой ложью.

Но существует ли столь же невинная причина для лжи у сестры Хопкинс? Чем больше я думал, тем более странным казалось мне все это. К чему было Хопкинс лгать насчет следа на своем запястье? Что в нем такого особенного.

Я начал задавать себе кое-какие вопросы. Кому принадлежал похищенный морфин? Сестре Хопкинс. Кто мог ввести этот морфин старой миссис Уэлман? Сестра Хопкинс. Да, но зачем привлекать внимание к его исчезновению? Если сестра Хопкинс была виновна, ответ на этот вопрос мог быть только один: другое убийство, убийство Мери Джеррард, было уже задумано и подходящий козел отпущения найден, но необходимо было показать, что у этого козла отпущения имелась возможность заполучить морфин.

Добавим к этому анонимное письмо, посланное Элинор. Оно должно было вызвать неприязнь между двумя девушками. Хопкинс, несомненно, рассчитывала, что, получив письмо, Элинор приедет и постарается воспрепятствовать влиянию Мэри на миссис Уэлман. То, что Родерик Уэлман сразу до безумия увлекся Мэри, было сюрпризом, которым Хопкинс не преминула воспользоваться. Ведь теперь можно было приписать козлу отпущения еще один мотив для совершения убийства: ревность.

Но какую цель преследовали эти два преступления? К чему было сестре Хопкинс убивать Мэри Джеррард? Я начинал понемногу, если можно так выразиться, различать слабый свет в конце туннеля. Сестра Хопкинс имела большое влияние на Мэри и, в частности, воспользовалась им для того, чтобы побудить девушку составить завещание. Но завещание было не в пользу Хопкинс, а в пользу тетушки Мэри, живущей в Новой Зеландии. И тут я вспомнил, что кто-то в деревне случайно упомянул, что эта самая тетушка была медицинской сестрой и работала в больнице. Свет становился ярче. Вырисовывался замысел преступления. Я еще раз побывал у сестры Хопкинс. Мы оба очень мило играли комедию. Под конец она позволила уговорить себя рассказать то, что все время жаждала выложить. Только рассказала она, вероятно, чуть раньше, чем собиралась. Но случай был так хорош, что она не устояла перед искушением. К тому же рано или поздно истина все равно должна была стать известной. С хорошо разыгранной неохотой она извлекла на свет божий письмо. И тут, друг мой, на смену догадкам пришла уверенность! Письмо выдало ее с головой.

Питер Лорд нахмурился и спросил:

— Каким образом?

— Но, дорогой мой, это же так просто! На письме была надпись: «Переслать Мэри после моей смерти». Но содержание явно показывало, что Мэри Джеррард не должна была знать правду. Да и слово «переслать», а не «передать» на конверте говорило о многом. Письмо предназначалось не Мэри Джеррард, а другой Мэри. Это своей сестре Мэри Рили в Новой Зеландии Элиза Рили писала правду. Хопкинс вовсе не находила письма в сторожке после смерти Мэри. Много лет назад она получила его в Новой Зеландии, куда оно было переслано ей после смерти сестры.

— Допустим, — сказал Питер Лорд, — вы ошиблись, и Хопкинс и Мэри Дрейпер совершенно разные люди.

Пуаро ответил холодно:

— Я никогда не ошибаюсь.

Его собеседник рассмеялся, а Пуаро продолжал: