Пчелы

Все! И стал Панасенко эти барабаны в лесу развешивать. Проволокой к дереву их крепить нетрудно. С тех пор он и удачлив в ловле рое? Однако не довольствуясь трофеями, приглядывался: как все-таки пчелы в приманки залетают. Не один сезон приглядывался. Зато и наблюдения накопились занятные.

О них он и написал. Приведем несколько выдержек из писем.

«Пока на пенсию не вышел, жизнь была в сплошной суете. Но и тогда уже приметил, что непросто рой прилетает и входит. Однажды, не пожалев времени, наблюдал, как отдельные пчелы ловушку осматривают. Снаружи, конечно. Даже удивительно: всю излазят, все проверят, даже по проволоке, которой примотана, побегают взад и вперед. Мало того: само дерево облетывают вдоль ствола до самых корневых лап. Неужели они зря время и силу расходуют? Нет, тут не просто любопытство. А вот когда наконец пробирается разведчица в мой барабан и не сразу оттуда вылетает, я жду. Раз вылетела не с пустыми ножками, сор выносит, понимаю: приняли приманку».

«Однажды вот так дождался я, когда стали пчелы, их уже несколько было, сор из барабана выносить, я тут же рядом и открыто, чтоб на виду была, ставлю еще лучший с медовыми рамками и с рамкой перги. Но времени у меня не было, звали дела, нельзя было ждать, что дальше будет. Укатил я, вернулся часа через три. И что вижу? В старой ловушке на стволе ни единой пчелы, весь рой в новой заманке».

«Доводилось видеть, что разведчицы дня по три барабан обживали, ночевали в нем, а на четвертый все исчезали. Почему? Может, пасечник сам снял рой, может, другие разведчицы нашли лучшее место? Чего не знаю, того не знаю…»

«У егеря в нашем охотохозяйстве несколько лет приманочный кош висел на одной ели. Росла она на самой кромке берега реки. И вот гроза налетела, дерево надломила, даже частично с корнем вывернула. Мы надлом цементом заделали, а под ствол металлическую трубу-рогатку поставили. Сохранили дерево, хоть оно с наклоном градусов на 50 осталось. Но живое. А что же пчелы? В прошлые годы в барабан на этом дереве рои каждое лето прилетали, а как мы елку на костыль оперли, ни разу больше сюда рой не поселился…»

«Посмотрел бы кто, как разведчицы ведут иск, так у нас говорят, и кош осматривают, ствол до корней, если где трещина, обязательно всю излазят…»

Таким образом, похоже, круг задач, возлагаемых на квартирьера роевых пчел, значительно шире, чем предполагалось еще недавно.

И вот все квартирьеры танцуют на клубе однозначно, клуб, только что висевший плотной массой, начинает рыхлеть, окружается облачком жужжащих пчел и внезапно исчезает: все пчелы поднялись в воздух. Именно в рое, в отделившейся пчелиной семье, особенно четко проступает и с внешней стороны органическая целостность семьи. Могущественные силы взаимопритяжения, толь– ко что сдерживавшие тысячи особей, покинувших старое гнездо, в клубе сейчас сохраняют пчел в кучном полете.

Поднимаясь вверх, снижаясь почти до самой земли, живым, то редеющим, то сплачивающимся цельным облачком тянется, плывет рой в воздухе, совершая путь к месту, избранному квартирьерами. Вот наконец и оно. Облачко снова в последний раз редеет, распадается и исчезает, пролившись живым дождем пчел. Последние еще кружат вокруг, а сплошной поток новоселов уже вливается в еле заметное иной раз отверстие летка.

Продление жизни

Несколько раз упоминалось, между прочим, в этой книге, что медоносная пчела, появившаяся на свет весной или летом, живет в среднем не больше шести недель, тогда как рожденная осенью живет шесть месяцев и дольше.

В том факте, что осенью семья оказывается состоящей из пчел выносливых и достаточно долговечных, чтобы пережить трудности зимовки и не потерять к весне способности воспитывать первое весеннее поколение, еще с одной, и с очень важной, стороны раскрывается биологическая целостность пчелиной семьи, слаженность ее как единства.

Итак, одни поколения пчел живут шесть недель, другие – шесть, семь и больше месяцев.

В науке подобные явления именуются «сезонной изменчивостью продолжительности жизни особей разных поколений». Однако дать название какой-нибудь закономерности еще не значит познать ее.

В семье, которая не сменяла матки, пчелы, хотя бы и разных поколений, это родные сестры, к тому же еще и одинаково воспитанные. Они происходят от одних и тех же родителей, они развились из одинаковых яиц, сформировались в одинаковых ячейках, выкормлены одинаковым образом.

Почему бы, казалось, им не жить одинаковый срок?

Но вот в этой же семье и, следовательно, от тех же родителей и из такого же яйца, теми же пчелами выкармливается матка, и она способна, как известно, прожить даже пять лет, причем на этот раз нет никаких данных, которые говорили бы, что матка, выведенная в семье весной, менее долговечна, чем выведенная осенью. Значит, само по себе время рождения может и не иметь окончательного значения.

В чем же тут дело?

Попробуем только мысленно сопоставить такие сроки жизни трех родных сестер: шесть недель, полгодй, пять лет.

Эти различия кажутся просто фантастическими.