Паводок

— С фургоном? Вы о чем?

— Никто вам не звонил? Иной раз владельцу звонят по телефону.

— Нет. Никаких звонков не было. — Он фыркнул, лицо побагровело.

— Вечером я вам звякну, — сказал Хенрик.

А Терье, похоже, что-то вспомнил. Сунул руку в карман куртки.

— Я вот еще что нашел. — Он протянул мне фортепианную струну.

На ней была кровь.

— Ах ты, черт… — пробормотал Хенрик.

— Да уж, полная хреновина, — кивнул Терье.

— Что верно, то верно. — Я достал из шкафа пластиковый пакет.

— Вы чего?! — хрипло вякнул Терье. Губы у него опять задрожали. Но во всем поведении чувствовалась какая-то фальшь. Скажет слово — и глядит на нас. Вроде как проверяет.

— По-моему, вы прекрасно все понимаете, — сказал я ему.

Он молча буравил меня взглядом. Потом чмокнул губами, посмотрел на Хенрика, а поскольку тот молчал, утопал из комнаты, в сердцах хлопнув дверью.

— Что ты думаешь? — спросил Хенрик.

— Нет, это не он.

— Тогда кто? — Он пристально рассматривал струну. — В Йёрстаде есть пианино?

— Не знаю, — сказал я и призадумался. — Подглядывать Роберт мог, но вот насчет струны — это вряд ли.

Хенрик отправил струну в пакет.

— Я поручу это дело Туве, — сказал он.

— Не можешь ты так поступить!

— А ты представляешь, что будет? На первой полосе «Курьера» тиснут фотографию собаки, хозяин которой, музыкант танцевального ансамбля, по уши в долгах. И в довершение всего — самозваный защитник подозреваемого!

— Так ведь у меня все версии на руках.

Хенрик навис над столом.

— Парень спит и видит, как бы с тобой разделаться. Надоело ему хуже горькой редьки, что ты везде лезешь. Вот тебе и версии.

— Я полицейский.

Хенрик утер рот.

— Дело возьмет Туве.

Я двинул к себе в кабинет. Полседьмого уже. Все-таки не сходятся тут концы с концами. Не мог Роберт струной перерезать собаке горло. Застрелить или пришибить до смерти мог. Но чтоб струной? Не-ет.

Я вошел в кабинет. А вдруг все-таки он? За последние годы он много серьезных глупостей наделал. Я набрал номер Хуго. В это время он обычно сидел в «Пиццарелли». Мобильник был включен, Хуго ответил. Я сказал, что буду через десять минут, и положил трубку, не дожидаясь отклика.

Хуго сидел на своем привычном месте, у окна. Между шестью и семью вечера он всегда пил кофе с пирожными, рассеянно глядя на уличную жизнь.

— Я сегодня в Йёрстад заезжал.

— Ну-ну, — буркнул он, прихлебывая кофе.

— Ты с Гретой поговорил?

— Времени не было.

— Думаю, тебе надо позвонить.

Хуго отставил чашку. У него не было ни малейшего желания встречаться с Робертом. Он мог бы, конечно, потолковать с Гретой, но и это все откладывал. Не любил разговоров с людьми, и точка.

— Ты что, пришел упрашивать, чтоб я матери позвонил? — спросил он.

Я заказал минералку. Хуго положил руки на стол и уставился на меня. Темно-серые глаза — словно заклепки меж веками.

— Решился? — в свою очередь, спросил я.

Он раздраженно провел пятерней по ершистым черным волосам. Доел пирожное, глянул в окно. Потом протянул руку назад, сдернул со стоячей вешалки кепку и старую куртку коричневой кожи.

— Уходишь?

— К делам пора возвращаться.

Он надел куртку.

— Паводок будет. Я пробовал объяснить Грете, но, по-моему, до нее не дошло. Кто-нибудь должен ей втолковать, что дело нешуточное. Кто-нибудь, кого она уважает.

Хуго кивнул, коротко и протестующе.

— Не исключено, что им придется уехать из Йёрстада, — продолжал я.

— Не исключено, — повторил он таким тоном, будто речь шла о прогулке по лесу.

Я сдался. Однажды я для пробы употребил при Хуго слово «диалог». Так он аж перекосился, будто я в морду ему плюнул. Парень разъезжал по усадьбам — с револьвером, ружьем и забойщицким пистолетом — и выстрелом в голову приканчивал животных, сломавших ногу либо лежавших со вздутым брюхом, больных и увечных коров, быков, овец, телят. Я не раз думал, что он носит в себе что-то такое, о чем никто знать не знает. Мозговал, что бы это могло быть, хотя в глубине души понимал, что не очень-то и хочу докапываться.

— Что сказать Грете? — спросил я.

— Скажи: чему быть, того не миновать. — Он надвинул на голову кепку и затопал к выходу, громыхая кожаными сапогами.

На улице лило как из ведра. Хуго направился в сторону Главной улицы. Домой идет, на Нурдре-гате, засядет перед теликом вместе со своей Бетти.