Павловский вальс

Катарина устремила на его закрытые глаза глубоко нежный взгляд.

– Да. Я давно люблю его!

– Пётр знает? – тихо спросила Ольга Владимировна.

Катарина отрицательно качнула головой.

– Почему ты ему не сказала?

– А зачем?

Этот короткий вопрос всех потряс. Именно в нём заключались все ответы. Пётр не принимал Катарину. Он оскорблял и унижал её. И это была плата. Плата, которая платила Катарина за право любить Петра.

– Мы завтра же всё ему расскажем! – решительно произнесла Ольга Владимировна.

– Нет! – Катарина отрицательно покачала головой. – Не трудитесь понапрасну. Вы знаете нрав Петра. Он лишь разозлится ещё больше.

– Не разозлится, – Ольга Владимировна положила руку ладонью вниз на голову Катарины. – Не посмеет. Ты возможно, носишь его ребёнка. Он не может от тебя отказаться.

– Я обещала ему подарить дочь. Я выполнила все свои обещания. Через два дня я уеду. И не останавливайте меня. Я не останусь. И никто меня не удержит.

– Пётр удержит!

– Пётр уже всё сказал. Он не станет меня удерживать. И прошу вас, матушка…дайте мне попрощаться с ним. Он скоро придёт в сознание. Я не хочу, чтобы он увидел меня.

Никто не проронил и слова. Все молча поднялись и вышли. Оставшись наедине с Петром, Катарина положила ладонь на его щёку и с невыразимой нежностью прошептала:

– Пётр, мой Пётр…моё сердце и сейчас бьётся только ради тебя…но я должна покинуть тебя…у меня не осталось больше надежды…

Катарина покрыла поцелуями его руки, а затем поднялась и быстро вышла из гостиной. Глаза Петра открылись, и в них светилось…изумление.

Катарина вернулась домой, сразу прошла в свою комнату, сняла с шеи кольцо и положила в красный мешочек. Затем начала писать письмо.

Глава 59

Пётр полностью пришёл в себя ближе к утру. В памяти мгновенно вспыхнул образ рыдающей Катарины. Он видел её лицо, слышал её слова, и раз за разом задавал себе один и тот же вопрос: Что это было и как это возможно?

Ему удалось дотянуться здоровой рукой до колокольчика и позвонить. На зов тут же явилась Ольга Владимировна. Пётр сразу огорошил её вопросом:

– Ты знаешь, где была Катарина два дня назад, когда вернулась домой поздно?

– Кончено знаю, – ответила Ольга Владимировна, – великая княжна пригласила её в свою свиту. Они поехали в детский приют. Катарине пришлось остаться из-за мальчика. Он оставался на улице и замёрз. Она сумела его спасти…ты что делаешь? – с откровенным ужасом спросила Ольга Владимировна.

Не обращая внимания на острую боль, Пётр поднялся и встал на ноги.

– Вели принести мне одежду. Мне надо срочно поехать в старый дом. Я должен немедленно повидать Катарину.

– Ты слышишь себя? – поинтересовалась Ольга Владимировна. – Ты только вчера слёг с пулевым ранением, а сегодня собираешься уехать. Хочешь умереть?

– Мне самому пойти за одеждой?

Этот вопрос свёл на нет любые возможные возражения.

Ольга Владимировна помогла ему одеться, а затем помогла спуститься вниз. Потом накинула ему на плечи пальто. Хотела надеть шляпу, но Пётр отказался. Тогда она вывела его из дома и помогла сесть в карету.

– В наш старый дом, Фёдор! – крикнул Пётр. – Как можно быстрее, Фёдор! Быстрее!

Карета помчалась со всей возможной скоростью. Пётр открыл окно и подставлял лицо снежным порывам. Она его любит, любит…у него не оставалось больше сомнений. Когда он вспоминал её голос, то, как она целовала его руки…сердце раздирала боль. Что он ей скажет? Как объяснит все эти чудовищные оскорбления? Сможет ли получить прощение?

– Я недостоин прощения, недостоин, недостоин, – лихорадочно шептал Пётр. – Как я посмел заподозрить в предательстве столь чистого и нежного ангела?! Она же пыталась со мной поговорить, а я не стал слушать,…не стал,…истину олицетворяла она, а я явился лишь мерзким её подобием. Она любила меня, а я каждый раз вонзал ей нож в сердце…

Он всё время торопил Фёдора и едва дождался того мгновения когда карета остановилась возле старого дома. Не дожидаясь помощи Фёдора, он сам вышел из кареты. Боль раз за разом пронизывала его тело, но он её почти не чувствовал. Да и что была физическая боль по сравнению с тем, что творилось у него в душе.

Пётр вошёл в дом и с замиранием позвал Катарину. Никто не отозвался на его голос. Верно куда-то ушли, – догадался Пётр. – А может, просто не слышат?