Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 1

Зато, казалось, разногласие вышло там, где оно совсем не ждалось. Одновременно со мною Вулдридж 2 ^[120] лаборатории Людвига занимался совершенно тем же объектом, именно желудочковыми нервами (как он их называет) у собак, и пришел к отрицательному результату, что касается до приписываемых им мною динамических действий на сердце. Вот подробное содержание работы Вулдриджа. После перерезки всех желудочковых нервов действие n. vagus, как и n. accelerant, на ритм остается совершенно таким же, как и до перерезки. С другой стороны, после перевязки сердца на границе между предсердиями и желудочками позади больших артерий и передних желудочковых нервов нельзя получить ни от n. vagus, ни от n. accelerans никакого ритмического действия. Наконец при раздражении периферического конца заднего желудочкового нерва из 15 животных 3 наблюдалось замедление, у 2 - ускорение и у 10 остальных не было никакого действия на ритм. Таким образом доказывается, что желудочковым нервам не принадлежит центробежная ритмическая функция. Центростремительно же эти нервы влияют как на давление, так и на ритм в обоих направлениях. Относительно утверждаемого нами повышения давления при раздражении периферического конца желудочковых нервов дело стоит так. И Вулдридж в 2 опытах из 10 видел при раздражении периферического конца заднего желудочкового нерва резкое повышение давления, но за редкостью фактов, хотя и не нашел для него сколько-нибудь удовлетворительного объяснения, оставил его без внимания. Когда в генваре прошлого года появилось на немецком 1 ^[121] языке мое предварительное сообщение о новой функции сердечных нервов, Вулдридж пожертвовал еще 3 животных ради констатирования моих фактов - и, однако, опять остался при отрицательном результате. Что же это значит? Что я фактически прав - в этом не может быть сомнения. Я производил мои опыты во многих физиологических кабинетах, в присутствии многих специалистов - и ни разу не был огорчен неудачей. Это первое. С другой стороны, я располагаю не одним прессорным действием, которое всегда можно бы отнести на счет каких-либо неуловимых, неконтролируемых побочных обстоятельств. У меня уничтожение разлада, меня характерное изменение процесса сокращения. Следовательно, наша задача сейчас - найти удовлетворительное объяснение отрицательному результату работы, вышедшей из первоклассной физиологической лаборатории. И это, как мне кажется, нетрудно. Автор до исполнения упомянутых добавочных опытов разницу со мной пытался объяснить тем, что он раздражал только задний желудочковый нерв, я же все время работал с передним. Мыслимо, что в заднем волокна, влияющие на силу, могут быть изредка, тем более, что желудочковым нервам принадлежит во всяком случае значительная центростремительная функция. Предположение совершенно справедливое -- и остается только пожалеть, что автор и в добавочных опытах раздражал все тот же задний, а не передний нерв. Это одно. Но весьма вероятно и другое. Положение дела y Вулдриджа с задним нервом совершенно такое же, какое было у нас с передним в начале работы. Точно так же в одном из трех-четырех опытов эффект имелся, в остальных нет и нет. Все резко изменилось, коль скоро мы ухватились за мысль об антагонисте и стали принимать меры против его маскирующего действия. Голько имея эту мысль, можно было 3-5 раз раздражать бесплодно нерв и все же не бросать опыт, как казалось, отрицательный (см. диссертацию). Терпеливо применяя (где нужно) многократные раздражения и, кроме того, отравляя животное атропином, мы достигли, наконец, постоянства в результате. Нельзя, наконец, не указать и на следующее. Нам казалось, что усиливающее действие медленнее и слабее выступало в зимних опытах, чем в летних, а опыты Вулдриджа, вероятно, сделаны зимой.

Итак, прямого противоречия между мною и Вулдриджем собственно нет, так как мы раздражали разные нервы. Но если бы и допустить его, оно имеет вполне достаточное объяснение.