Павлов И.П. Полное собрание сочинений. Том 1

В приведенных примерах ясно, что при накладывании периферических концов nn. linguales на теплотный прибор повышалась температура языка. Но прежде чем вывести из этого заключение о раздражении теплотой нервов, надо было устранить некоторые другие возможные толкования полученного результата. Прежде всего нагревание языка могло происходить чисто физическим путем: вследствие проведения тепла из нагретого прибора, так как этот прибор или совсем лежал на ране, или держался в весьма близком расстоянии от нее. Такое предположение, однако, решительно исключалось как тем, что находится в приведенных опытах, так и результатами других опытов, которые здесь не приводятся. Сначала ввиду этого предположения мы из предосторожности между раной и раздражающим прибором клали в несколько раз свернутое полотенце, как это описано в начале первого опыта.

Разные контрольные опыты показали, однако, вскоре неосновательность опасения и ненужность указанной предосторожности. Мы прикладывали нагретый до обычной температуры прибор на рану, удаляя в сторону нервы, и это не имело ни малейшего влияния на температуру языка. Кроме того, как это видно в приведенных примерах, мы много раз после того, как температура языка во время лежания нервов на приборе повышалась, снимали нервы прочь, оставляя прибор прежней температуры лежать на своем месте. Будь повышение температуры языка в зависимости от физического нагревания его прибором, оно и теперь, по снятии нервов, должно бы или продолжаться, или же, если был достигнут температурный максимум, сделаться стационарным, между тем как на самом деле наблюдается прогрессивное понижение. Далее, в опытах, где самое нагревание нерва не было слишком продолжительным (2 минуты), обыкновенно после отнятия нерва существовало некоторое время дальнейшее повышение - факт, совершенно не совместимый с представлением о физическом нагревании языка. Наконец между опытами попадались такие, где, несмотря на совершенно, повидимому, одинаковую обстановку опыта, повышение температуры в языке не наблюдалось. Будь в наших положительных опытах нагревание языка простым физическим нагреванием, этот результат не должен бы быть непостоянным. Можно было думать, наконец, что хотя здесь, действительно, и происходило раздражение нервов, но не теплотное, а механическое или химическое, потому что нервы при накладывании и придерживании на приборе могли подвергаться механическому раздражению, а смазывание нервов слюной при лежании на приборе. во избежание высыхания, могло действовать как химическое раздражение. Но и теперь простые контрольные опыты не подтвердили предположений. После этого уже не оставалось сомнения, что в наших опытах повышение температуры языка происходило вследствие теплотного раздражения nn. linguales, распространяющегося в центробежном направлении.

Но указанный результат, как замечено уже выше, не есть постоянный результат: в некоторых опытах неплотное раздражение nn. linguales оставалось без влияния на температуру языка. Однако объяснение таких отклоняющихся опытов не представляло больших затруднений. Возникало естественное предположение, что в этих случаях интересующие нас нервы могли быть парализованы большими дозами кураре. Если считать их за сосудорасширяющие, то сюда как раз подходит утверждение Клода Бернара, что сильное отравление кураре прекращает возбудимость сосудорасширителей. И действительно, и в наших отрицательных опытах электрическое раздражение nn. linguales также не изменяло температуры языка; следовательно, сосудорасширяющие волокна nn. linguales, наверное, были парализованы.

Таким образом мы вправе утверждать, что при неплотном раздражения соответственных нервов нет разницы в явлениях между языком и конечностями, как это утверждает Грюцнер.

Далее следовало перейти к измерению температуры подчелюстной железы в зависимости от теплотного раздражения барабанной струны, но за неимением свободного времени это не могло быть нами исполнено.

Остается еще обстоятельство, которое мы считаем не лишним в заключение выставить на вид.