Павлов

Не оправдались предсказания Шеррингтона, который когда-то сказал своему русскому коллеге: «Ваши условные рефлексы едва ли будут иметь в Англии успех. Они пахнут материализмом». Учение Павлова проникло в большинство университетов за границей, и, как ни странно, всего больше в Англии. Идеи условных рефлексов привились в психиатрии, в биологии, психологии. На международном физиологическом конгрессе в Москве в 1935 году выдающиеся физиологи Европы и Америки засвидетельствовали свое отношение к Павлову в таких выражениях:

«Собравшись здесь из разных стран всего мира, мы приносим нашему президенту дань восхищения и преданности не только физиологов, но и психологов, социологов и других исследователей науки о поведении, чьи труды стали плодотворными благодаря тем мыслям, методам и наблюдениям, которые производит так обильно «высшая нервная деятельность» профессора Павлова».

Эдинбургский профессор Барджер в прощальном приветствии Павлову сказал:

– Я думаю, что не существует ни одной области естественных наук, которую одна личность возглавляла бы бесспорно, как вы возглавляете физиологию. Вы являетесь старейшиной физиологов мира.

Истинные открытия человеческого гения неизменно минуют два трудных этапа: первый связан с непосредственным завершением идеи, второй – с внедрением ее в умы современников. Слишком сложен этот труд для одного человека, и открытие, сделанное одним, нередко дает возможность завершить его только другому. Павлов счастливо довел начатое до конца. Сделанное им открытие было признано наукой и всем благодарным человечеством.

Повесть о неврозах

Настоящая, законная научная теория должна не только охватывать весь существующий материал, но и открывать широкую возможность дальнейшего изучения и, позволительно сказать, безграничного экспериментирования.

И. П. Павлов

Вначале это показалось несколько странным. Павлов стал изучать типы собак, разбираться в характерах, анализировать собачьи способности. Пошли рассуждения о слабых, сангвиниках и флегматиках. Об этом предмете ученый мог говорить сколько угодно. Он перевидал на своем веку легионы собак.

Возникла в этом надобность далеко не случайно. Причиной была особенность Павлова – беречь десятилетиями наблюдения, хранить их в памяти до тех пор, пока не разовьется идея. Факты были далекие, давние, но сила их не убывала. Все еще никто не мог объяснить, почему собака впадает в неистовство, когда ей трудно отличить эллипс от круга. Она визжит, срывает приборы, прикрепленные к ней, грызет резиновые трубки, идущие от станка к экспериментатору. Наконец, точно отупев, не различает того, что раньше различала прекрасно: путает эллипс с кругом, словно видит фигуры впервые.

Что с ней происходит в этот момент?

И еще один недоуменный вопрос. Речь идет о собаке сотрудницы Ерофеевой. Электрический ток, как было уже сказано, вызывал у животного не боль, а радость перед насыщением. Ток терзал нервы, а собака виляла хвбстом, обильно роняя слюну. Но вот однажды ей пустили электричество не только в ногу, как раньше, но и в различные точки спины. Собака впала в неистовство и тяжело заболела нервным расстройством.

Что тут случилось? Как объяснить физиологически? Повторяя эти опыты, Павлов встретил новую трудность: животные по-разному переносили испытания, и результаты бывали различные. Одни собаки заболевали надолго, другие на короткое время, третьи оставались совершенно здоровыми, нужны были огромные усилия, чтобы вывести такое сильное животное из строя. Давало себя знать качество нервной системы. Временные связи также по-разному приходили в расстройство: оглушительные звуки трещотки, связанные в мозгу животного с пищей, обычно вызывающие более сильную реакцию, чем тихое бульканье воды, утрачивали вдруг свое превосходство. Другая собака под действием сильного и слабого раздражителя роняла одно и то же количество слюны. У третьей путаница еще более углублялась, сильные раздражения возбуждали ее меньше, чем слабые. Иные, наконец, вели себя совсем как сумасшедшие: их движения тормозились, когда надо было действовать, и приходили в возбуждение, когда жизнь требовала от них торможения. Трудно представить себе такую несообразность: собака отшатывается от кормушки, полной лакомств и пищи, но, едва пытаются корм унести, стремительно тянется к нему.

Нужен был ясный ответ, глубокий анализ, и Павлов обращается к изучению типов, к пониманию характера собак.