Павленков

Молодой Павленков обрел в академии друга на всю жизнь в лице поручика Кексгольмского гренадерского полка Владимира Черкасова, который, как и он сам, был прикомандирован туда для продолжения курса высших наук. Их объединяло многое: и интерес к естественным наукам (теория Дарвина, прогресс электричества, химические опыты), и бурное течение общественных дискуссий, всколыхнувших тогдашнее общество.

Уже отменено крепостное право, проведены другие реформы… Но можно ли сказать, что общество живет по законам равенства и свободы? Увы, нет… Да и все ли хотят установить в обществе именно такие порядки? Далеко нет. Значит, по законам физики, любое действие будет встречать свое противодействие? Другими словами, предстоит борьба…

Вся эта полоса на стыке пятидесятых и шестидесятых годов и была тем общественным фоном, на котором происходило становление личности молодого Павленкова. В борьбе противоположных течений пробивала себе дорогу независимая мысль, будоража воображение юношества.

Так совпало, что на август 1861 года, когда Флорентий Павленков заканчивал курс в артиллерийской академии, пришлось одно весьма важное назначение. Директором департамента полиции (исполнительной) в Министерстве внутренних дел был назначен граф Д. Н. Толстой. Вот какая обстановка представились графу в столице при вступлении в должность. «В Петербурге я нашел полное разложение общества, — писал новый страж порядка. — С одной стороны, полнейшее бездействие полиции при крайне малом ее числе… С другой — всесовершенная разнузданность нравов: вопреки закона, определяющего время открытия и закрытия трактиров, харчевен, кабаков и т. п., заведения эти не запирались по целым ночам. Известные в Петербурге шпицбалы не только не скрывали своих отвратительных оргий, но еще поощрялись полициею. Безнравственность администрации дошла до того, что искали в этих постыдных учреждениях союзников против политических замыслов людей неблагонадежных. Ослепление было так велико, что спасение Отечества видели в его деморализации! При таких обстоятельствах я вступил в управление департаментом полиции».

…При таких обстоятельствах вступал на самостоятельную жизненную дорогу и Флорентий Павленков. Была ли ему известна вся та неприглядная картина, которую рисовал шеф департамента полиции? В полной мере вряд ли. Но о многом знал, конечно. Хотя годы, проведенные в закрытых учебных заведениях, сделали свое: жизнь, со всеми ее радостями и горестями, предстояло еще постигать.

Нужно упомянуть еще об одном факторе, оказавшем на молодого Павленкова, выражаясь по-современному, судьбоносное влияние. На страницах легально издававшегося журнала стал регулярно помещать свои статьи Д. И. Писарев. Появление молодого критика на общественном горизонте не прошло незамеченным. Своим боевым, поистине нетерпимым духом критики он не замедлил всколыхнуть молодые умы. И в том не было ничего удивительного. «Позвольте нам, юношам, — писал Д. И. Писарев в мае 1861 года, — говорить, писать и печатать; позвольте нам встряхивать самородным скептицизмом те залежавшиеся вещи, ту обветшалую рухлядь, которые вы называете общими авторитетами… <…> Вот заключительное слово нашего юного лагеря, — что можно разбить, то и нужно разбивать; что выдержит удар, то годится; что разлетится вдребезги, то хлам; во всяком случае, бей направо и налево, от этого вреда не будет и не может быть».

Эти дерзкие призывы несколько смущали. Какой же силой внутренней убежденности нужно обладать, чтобы с такой категоричностью, столь безапелляционно низвергать авторитеты, заявлять о собственной позиции! Но перечитывая вновь и вновь писаревские строки, звучавшие как своего рода манифест, вдумываясь в смысл его страстной проповеди, обращенной и к нему лично, ко всему его поколению, Флорентий начинал понимать, что трудно иначе, спокойно, без борьбы развеять тот туман духовной апатии, все еще сохраняющийся в обществе. Ведь так важно, чтобы в молодом поколении стали пробуждаться кипящие волны энергии, стремление к знанию, к свету, к деятельности во имя просвещения народа, забитого, угнетенного, лишенного самых элементарных признаков цивилизованности. Писарев покорял своей убежденностью, аргументацией. Прежде всего тем, что звал работать, действовать, не ждать манны небесной.

И в это же самое время Павленков завершает учебу в академии. Он получает назначение на службу в Киевский военный арсенал по гвардейской конной артиллерии в чине прапорщика. Начинались для юноши испытания реальной, будничной действительностью. Главное, к чему стремился прапорщик Павленков с первых дней пребывания в Киевском арсенале, это — работать усердно, в совершенстве овладеть порученным ему делом. Но иллюзии воспитанника Михайловской артиллерийской академии быстро рассеялись. Интересы большинства сослуживцев по арсеналу замыкались лишь на картах, взятках, сплетнях. А высшие командиры — не лучше. Рвались к лентам, крестам и чинам, были не прочь погреть руки на чем угодно, не брезгуя даже казнокрадством.