Павел I

Такого же подозрительного свойства и история с «заколоченной дверью». Между личными покоями Императора и покоями Императрицы находился так называемый «полукруглый салон», куда и вела парадная дверь царской опочивальни. Вот что насочинял по этому поводу Беннигсен. Когда заговорщики вломились в спальню, то Император «мог бы пройти не через покои Императрицы, дверь в которые была заколочена по совету Палена, а через лестницу, которая вела в покои княгини Гагариной. Очевидно, он так испугался, что потерял способность соображать. Потому он спрятался за ширмой».

В спальне Императора находилась и вторая главная дверь, которая вела в библиотеку. Эта дверь выходила в широкий простенок, в котором имелось три выхода. Один вел собственно в библиотеку, другой, расположенный при выходе из спальни, направо, — в небольшое помещение для полковых знамён, а левый — на винтовую лестницу в нижний этаж Михайловского замка, где тоже находились апартаменты Императора. Эти выходы — в библиотеку и на первый этаж — пока заговорщики кричали и препирались в тамбуре с лейб-гусарами, были свободны. Если бы Император действительно собирался «бежать», то ему не составило бы труда воспользоваться именно данным путём, находившимся в двух шагах от кровати. Беннигсену это обстоятельство надо было как-то объяснить, и он придумал самое простое: Царь «потерял способность соображать».

Теперь ещё одна важная деталь трагической сцены убийства: история со второй, «заколоченной дверью». Пален утверждал, что он Императора одурачил искусственным нагнетанием страха: кругом опасные «якобинцы», которые рыщут ночами вокруг и около, чтобы совершить коварное нападение на Императора. Потому якобы Павел Петрович то ли за день, то ли за два до кончины повелел «заколотить дверь», ведущую в покои Императрицы. Этот «факт» подтвердил и Беннигсен. Но, как уже не раз говорилось, что подобные «свидетельства» давались людьми глубоко аморальными и полностью лживыми, то нет никаких оснований верить им на слово и в данном случае. Что же, Император ожидал «нападения» со стороны Марии Фёдоровны и её камеристок? Ведь другие же двери «заколочены» не были.

Если придерживаться взгляда, рождённого людьми вроде Панина, Палена и Беннигсена, что Император был «сумасшедшим», взгляда, который позже так легко был принят на веру такими биографами Павла Петровича, как А. Г. Брикнер, то тогда и сомнений не возникает. Ведь от «ненормального» можно ожидать любого сумасбродства. Если же опираться не на старые тенденциозные клише, а на реальные обстоятельства и аутентичные документы, никак не подтверждающие упомянутый «диагноз», то тогда все элементы растиражированной версии вызывают только недоверие.

Касательно пресловутой двери важно учитывать один психологический момент. Каждая деталь интерьера Михайловского замка внимательно обсуждалась и утверждалась лично Самодержцем. Двери, тем более главные, были важным элементом оформления помещений и варварски покуситься на красоту — «заколотить досками двери» — Император никогда бы не посмел. После убийства выяснилось, что злосчастная дверь в покои Марии Фёдоровны была всего лишь закрыта на ключ снаружи. Кем? Это уже другой вопрос, на который ответ теперь уже получить невозможно.

Вся история последних минут жизни Павла I навсегда окутана тайной. Рассказы, предложенные современникам и потомкам цареубийцами, наполнены таким количеством нелепостей и противоречий, что можно подумать, что все авторы повествований находились в бреду. Иногда просто диву можно даваться от богатства деталей и нюансов. Бытуют повествования, согласно которым у постели обречённого Монарха разгорелся настоящий «диспут», произошла какая-то «горячая дискуссия» с обличительными монологами, негодующими выкриками и чтением бумаг. Пересказывать все варианты этой «саги» нет никакого смысла. Ведь все это иначе как попыткой самооправдать убийц назвать невозможно. Правду же боялись сказать, боялись потерять свой «общественный капитал», да муки совести, возможно, одолевали. Хотя последнее предположение вряд ли возможно отнести к таким людям, как Беннигсен или братья Зубовы, у которых её, совести, никогда и не было.

В реальности всё выглядело грязно и мерзко. Ворвалась ночью в покои Миропомазанника шайка, состоявшая из опьяневших от вина и одуревших от злобы людей, прокричала какие-то слова и совершила злодеяние. Конечно же, Император был потрясен. Наверное, из его уст прозвучали и восклицания. И всё. Затем Николай Зубов, этот «тупой бык», как назвал его генерал А. Ф. Ланжерон, проломил Самодержцу череп. Это и стало причиной смерти, того самого «апоплексического удара», как установили в тот же день придворные врачи. Манифест же о воцарении Александра I, составленный загодя Д. П. Трощинским, без всяких медицинских «экспертиз» уже уверенно сообщает об «апоплексическом ударе».