Павел I

Россия, с одной стороны, начала серию дипломатических консультаций с Пруссией, Швецией и Данией для создания совместного «Северного союза», который должен был положить конец морскому господству Англии, по крайней мере в акваториях северных морей Европы. Во-вторых, явно обозначились признаки возможного сближения России с Францией. Ход событий во Франции показывал, что революция там завершилась, что в будущем эта мятежная страна, взбудораженная хаосом и отравленная революционным ядом, вернётся к традиционной форме государствоустроения. Ктому имелись веские поводы.

В ноябре 1799 года Бонапарт совершил государственный переворот, установив в звании «первого консула» единоличную диктатуру. Вскоре он разогнал революционные ассамблеи — «Совет пятисот» и «Совет старейшин», став фактически пожизненным правителем Франции. К этому времени были прекращены гонения на церковь; во Франции впервые за последние десять лет начали восстанавливаться приходы. Всё это говорило о том, что революция преодолена, побеждена, а потому и Францию теперь следует воспринимать по-другому.

В Наполеоне Бонапарте Императора Павла 1 подкупало то, что ему всегда нравилось в людях: смелость, решительность, настойчивость в достижении цели. Эти качества свидетельствовали о силе личности, а сильные личности достойны, по крайней мере, уважения. Именно они творят историю. Это не какой-то безвольный Император Франц, который умел писать многостраничные послания, наполненные пустой словесной чепухой, но не был способен выполнить ни одного обещания. С ним можно и нужно поддерживать благопристойные династические отношения, но не более того.

10 октября 1799 года в Гатчине состоялась торжественная церемония бракосочетания старшей дочери Императора Павла Великой княжны Александры Павловны (1783–1801) и брата Императора Франца эрцгерцога Иосифа-Антона (1776–1847), Палатина Венгерского (Наместника Австрийского). Ещё раньше, когда Александре только исполнилось тринадцать лет, в 1796 году, выдать внучку замуж вознамерилась Екатерина II. Её выбор пал на Шведского Короля Густава IV. Но тогда всё закончилось грандиозным скандалом; восемнадцатилетний Король выдвинул неприемлемые условия, помолвка не состоялась, и это, как уже упоминалось, стало сильнейшим потрясением для Императрицы Екатерины, ускорившим её кончину.

Теперь всё выглядело иначе. Молодые были счастливы, счастливы были и родители невесты. Император Павел и Императрица Мария питали к зятю откровенно отеческие чувства. Это был видный, образованный и учтивый молодой человек, ведший себя в России безукоризненно. Он был сыном Императора (1790–1792) Священной Римской Империи Леопольда II, а по матери — урожденной принцессы Марии-Людовики Бурбон (1745–1792), состоял в родстве с французскими, испанскими и неаполитанскими Бурбонами. Его тётей (сестрой отца) являлась несчастная Французская Королева Мария-Антуанетта, обезглавленная в Париже в октябре 1793 года.

Хотя братом Иосифа являлся Император Франц II, но никакого влияния на политику России это обстоятельно не оказало. Павел Петрович твёрдо разграничивал «династическое дело» и «государственное дело» и никоим образом не допустил бы вмешательства зятя в свои нераздельные прерогативы. Да Иосиф и не пытался как-то влиять, тем более что с братом Францем у него сложились весьма прохладные отношения; в его советах и наставлениях он не нуждался. Он безропотно согласился, чтобы его жена сохраняла принадлежность к Православию. Вернувшись же в Империю, он поселился с супругой в своих венгерских владениях и в Вене практически не бывал.

Этот брак создал вторую матримониальную связь между Домом Романовых и Домом Габсбургов; первой было замужество сестры Марии Фёдоровны принцессы Елизаветы-Вильгелъмины Вюртембергской с тогда эрцгерцогом Францем. Но, как и в первый раз, вторая связь оказалась недолговечной. Александра Павловна умерла при родах в Будапеште 4 марта 1801 года; всего за несколько дней до убийства Отца — Императора Павла. Больше, до самого 1917 года сколько-нибудь близких династических матримониальных связей между Романовыми и Габсбургами не возникало…

Единственным лидером в Европе, с кем Император Павел готов был вести дело, становился Наполеон. Россия выказала заинтересованность в сближении. В Париже тут же уловили новые веяния в Петербурге. Наполеон прекрасно понимал, что единственного и самого страшного врага и его, и Франции — Англию, можно сокрушить только в союзе с такой великой державой как Россия. В январе 1800 года Наполеон публично произнес многообещающие слова: «Франция может иметь союзницей только Россию!» За словами последовали и дела.

Наполеон считал, что Пруссия, которая была нейтральной и поддерживала близкие отношения с Россией, может сыграть в новой стратегической диспозиции важную роль. В письме министру иностранных дел Талейрану (1754–1838) «первый консул» высказался на сей счёт вполне определённо: «Мы не требуем от Прусского Короля[115] ни армии, ни союза, мы просим его оказать лишь одну услугу — помирить нас с Россией».