Павел I. Сын Екатерины Великой

Очевидно, замечая с этой стороны знаки нерасположения, государь решил обуздывать недовольных всеми мерами. В 1799 г. он отменил дворянские губернские собрания и велел избирать судей этой инстанции в уездах. Это было нечто вроде голосования по округам, заменившее баллотировку департаментских списков, с явным намерением уменьшить значение избирательных коллегий и поставить их ниже. Такое же дробление было введено в дворянские списки, вероятно, для того, чтобы внесенные в них меньше чувствовали свою силу. Число избирателей и избираемых оказалось ограниченным указом от 15 ноября 1797 г., исключавшим отовсюду дворян, которые подверглись увольнению военной службы. Увольнения были очень часты, однако 14 января 1798 г. эта мера была распространена на все гражданские должности.

В 1800 г. «устав о банкротстве» преследует развитие этой системы в области экономической. Судебные дела, касающиеся задолженности дворянских имений, были сосредоточены в управлении Сберегательных советов. Таким образом кредит помещиков сразу был сокращен и подчинен контролю правительства. Павел признавал в высшей степени тяжелым финансовое положение этого класса, в котором царствование Екатерины действительно развило гибельным образом любовь к чрезмерной роскоши и разврату. Однако с этой стороны фискальная политика государя не допускала ни малейшей пощады. Недоимки, большей частью прощенные крестьянам, безжалостно взыскивались с помещиков. Утратив даже право назначать членов уездного суда, дворянство сохраняет обязательство содержать эти суды!

Это война, казалось бы, беспощадная. Но в самый разгар неприязни и без всякой связи с ней был сделан шаг в совершенно другом направлении: 18 декабря 1797 г. по инициативе Павла был учрежден «Банк вспомогательный для дворянства», в котором князю Алексею Куракину пришлось потерять, может быть, не деньги, а кое-что другое. План учреждения был если не разработан, то по крайней мере проведен под покровительством любимца Нелидовой, которого нельзя было бы заподозрить в недоброжелательных намерениях в отношении своего сословия, и целью предприятия, несомненно, было восстановление благосостояния нуждающихся лиц, предоставляя им возможность распоряжаться своим имуществом при наиболее выгодных условиях и лучше всего приспособленных к тому, чтобы спасти их от власти ростовщиков.

Ссуды выдавались на двадцать пять лет, в размере от 40 до 75 рублей на душу, смотря по местной стоимости залогов, принимаемых банком, ежегодный взнос – 6 процентов, включая сюда и самые проценты и капитальное погашение долга, что уплачивалось билетами этого же банка, приносившими в свою очередь 5 процентов, вследствие чего их курс повысился сравнительно с номинальной стоимостью; принимая во внимание местные условия кредита, это было почти благодеянием. Не хотел ли Павел расставить ловушку заемщикам и ускорить таким образом их разорение? Это вовсе недопустимо. Этот результат должен был неизбежно получиться на опыте, и некоторые его предвидели. Но создатель учреждения не мог иметь подобных расчетов: он вкладывал в это предприятие слишком большую часть своего собственного состояния.

Начав свои операции 1 марта 1798 года, банк в несколько месяцев роздал на 500 миллионов руб. (более двух миллиардов франков) билетов, которые, вследствие повышенного курса, тотчас же при размене потеряли от 10 до 12 процентов, и аристократическая клиентура учреждения, в большинстве случаев, безрассудно промотала эти деньги, утратившие свою настоящую цену. Но, делая заемщиков еще более нуждающимися, нежели раньше, а потому несостоятельными, предприятие влекло и для самого залогодержателя, в данном случае государства, не менее гибельные последствия.

Павел, по всей вероятности, увлекся этой известной нам тенденцией играть роль попечительного божества. Подобно худшим демагогам того времени, – или настоящей минуты, – им овладела мечта быть всемирным государством-Провидением, и, не будучи в состоянии «сдержаться», он пожертвовал ради нее своими желаниями и предубеждениями.