Павел I без ретуши

Павел был мал ростом. Черты лица имел некрасивые за исключением глаз, которые были у него очень красивы; выражение этих глаз, когда Павел не подпадал под власть гнева, было бесконечно доброе и приятное… Хотя фигура его была обделена грациею, он далеко не был лишен достоинства, обладал прекрасными манерами и был очень вежлив с женщинами; все это запечатлевало его особу истинным изяществом и легко обличало в нем дворянина и великого князя.

Характер

Из дневника Семена Андреевича Порошина:

1764 г.

24 сентября. Его высочество, будучи живого сложения и имея наичеловеколюбнейшее сердце, вдруг влюбляется почти в человека, который ему понравится; но как никакие усильные движения долго продолжаться не могут, если побуждающей какой силы при том не будет, то и в сем случае оная крутая прилипчивость должна утверждена и сохранена быть прямо любви достойными свойствами того, который имел счастье полюбиться. Словом сказать, гораздо легче его высочеству вдруг весьма понравиться, нежели навсегда соблюсти посредственную, не токмо великую и горячую от него дружбу и милость. […]

13 октября. Камердинер спрашивался у меня, какой кафтан приготовить для его высочества, и как я сказал, какой он сам изволит, то великий князь приказал приготовить зеленый бархатный. Камердинер докладывал, что этот кафтан уже стар, замшился, не прикажет ли другой принесть? Но его высочество, выслав его с сердцем, приказывал, чтобы тот принес, о коем он приказал ему. Тут говорил я великому князю: «А ведь Карла Двенадцатого за упрямство мы не любим. Хорошо ли это, не принимать резону. Вы приказали, прежде не вспомня, что кафтан стар; а теперь, когда правильно представляют, для чего не переменить своего мнения и не согласиться?» Его высочество тотчас приказал кликнуть камердинера и изволил сказать ему, чтобы уже того кафтана не носил, а принес бы другой, который поновее. Из сего поступка и из других прежде сделал я наблюдение, что очень возможно исправлять в его высочестве случающиеся иногда за ним погрешности и склонить его к познанию доброго; надобно знать только, как за то взяться. […]

7 декабря. У его высочества ужасная привычка, чтоб спешить во всем: спешить вставать, спешить кушать, спешить опочивать ложиться. […]

29 октября.…Примечу только, что часто на его высочество имеют великое действие разговоры, касающиеся до кого-нибудь отсутствующего, которые ему услышать случится. Неоднократно наблюдал я, что, когда при нем говорят что в пользу или в похвалу какого-нибудь человека, такого человека после увидя, его высочество особливо склонен к нему является; когда ж, напротив того, говорят о ком невыгодно и хулительно, а особливо не прямо к его высочеству с речью адресуясь, но будто в разговор мимоходом, то такого государь великий князь после увидя, холоден к нему кажется. […]

2 ноября.…Прежде нежели успел еще я войти к его высочеству, изволил он прибежать ко мне и, бросясь на шею и целуя меня, говорил: Прости меня, голубчик, я перед тобой виноват; вперед никогда уже ссориться не будем, вот тебе рука моя. Я расцеловал руку его высочества и, по некоторых изъяснениях постановивши твердый мир, пошел за ним чай пить. […]

22 ноября. В половине четвертого часа государь изволил сесть учиться. У меня не очень хорошо учился, и вот от чего вся беда произошла: вошли мы в учительную, тут бегали его высочества две собачки. [Ему хотелось,] чтоб они тут остались, а мне этого не хотелось, для того что при ученье надобно думать о ученье, а не о собачках. И так сделалась у нас распря; я поупрямился и собачек выгнал. От сего родилось неудовольствие и в ученье нетерпеливость; не могли мы собрать своего внимания и за это гораздо поссорились.

1765 г.

3 января. Его высочество имеет за собою недостаточек, всем таким людям свойственный, кои более привыкли видеть хотения свои исполненными, нежели к отказам и к терпению. Все хочется, чтоб делалось по-нашему. […]

4 января. После ужина пришел его превосходительство Никита Иванович, разговаривал с его высочеством. Ответствовал он ему на все весьма изрядно и был весел. Но как разговор несколько продолжился и его высочеству показалось, что уже поздно, то начали показываться слезы. Его превосходительство нарочито пожурил его за такое нетерпение и пошел к себе. Справились, так только еще девять часов было. Тут появились новые слезы из сожаления, для чего давеча заплакалось безо всякой причины. Сии последние слезы, конечно, извинительнее, нежели первые. […]