Павел и Авель

– Мы решили не мучить быка вновь пиками и бандерильями! – радостно объяснил графу служка. – Не беспокойтесь, о мужественный кабальеро, бык не будет вялым – он уже хорошо отдохнул!

Действительно, видно было как за дощатым забором бычок Торо уже бодро бил копытом и поводил в разные стороны налившимися кровью глазами, а с морды его клочьями свисала пена. Только что прикончив одного человека, он был не против нанизать на свои рога еще десяток, это чувствовалось сразу. Граф мысленно застонал, но разумеется никак не выказал своего настроения внешне.

– Зато вы можете посвятить свою первую победу не председателю корриды, а любой прекрасной даме, что украшает трибуны! Помните – прикончить беднягу Торо нужно быстро, иначе время кончится. Ну, вперед!

Запела труба, ее пронзительный голос разнесся на всю арену. Граф на негнущихся ногах пересек круглую площадку, пытаясь сообразить, кому же следует посвятить гипотетическую победу. Кроме мадемуазель Лесистратовой других кандидатур не было – с прочими здешними дамами он был решительно незнаком. Обычно матадоры читали посвящение в стихах, но этот старинный обычай постепенно сходил на нет. К счастью графу все же удалось вспомнить строчки из Лопе-де-Вега, которым он увлекался очень давно, в бурной молодости:

О женщина, услада из услад

И злейшее из порождений ада,

Мужчине ты и радость, и награда,

Ты боль его и смертоносный яд.

Ты добродетели цветущий сад

И аспид, выползающий из сада,

За доброту тебя прославить надо,

За дьявольскую ложь – отправить в ад!

На этой строчке каталонская публика, разбиравшая оригинальный испанский язык графа с пятого на десятое, разразилась воинственными криками, решив что в ад граф собирается отправить коварного быка. Лесистратова, попавшая нежданно в роль благородной доны, милостиво кивнула графу с трибуны и махнула платочком. Это выглядело очень красиво и трогательно, после чего граф Г. сорвал с себя шляпу, и по обычаю кинул ее через плечо на арену.

К сожалению то ли из-за небрежности бросавшего, то ли из-за налетевшего порыва ветра шляпа шлепнулась на песок дном вверх, что считалось плохой приметой, поэтому поклонившись публике граф небрежным жестом перевернул ее. Однако он тут же позабыл об этом, ибо на арену выскочил бык.

Торо, из которого успели уже вытащить бандерильи, был в плохом настроении. Резво выбежав на песок, он остановился и в недоумении поводил глазами взад и вперед, не видя ни пикадоров, ни бандерильос. Зато весьма скоро он заметил одинокую фигуру графа Г., нерешительно поднявшего мулету и махнувшего ей пару раз. Этого оказалось вполне достаточно – Торо взревел, и стуча копытами понесся к графской фигуре по прямой, которую даже быки считают кратчайшим расстоянием между хищником и жертвой.

В этот миг, как писали в романах, вся жизнь пронеслась перед глазами графа Г., как пред затуманенным сознанием утопающего в океане. Однако он уцепился за шпагу как неудачливый пловец хватает спасительную соломинку, и весь слился с оружием в единое целое. Ловко повернувшись на каблуках, так что ботфорты чуть не разъехались на песке, он махнул рукой с плащом и изо всех сил вонзил шпагу в тушу быка, но увы – стальное лезвие лишь скользнуло по жестким ребрам. Граф мог бы поклясться, что в этот момент бык произнес человеческим голосом «Мальчишка, я еще доберусь до тебя!» и этот голос был весьма похож тембром на рык Сами-знаете-кого.

Пробежавший мимо бык уже развернулся и готовился к повторной атаке. Вытянув вперед морду с ужасающими рогами и не обращая внимание на крики квадрильи, пытающейся его отвлечь, он вновь ринулся вперед, к проклятому красному плащу. Графу удалось описать изящный полукруг, так что Торо вновь промахнулся, и получил шпагой в бок. Но и на этот раз лезвие лишь уперлось в стальные ребра быка, не найдя просвета. Положение становилось отчаянным.

– Время! Время! – орали графу с трибун темпераментные кастильцы. – Уж давай, кончай скорее! Матар, пинчасо!

Третий бросок быка был самым буйным и наступательным. От его поступи дрожала земля, он в несколько прыжков оказался рядом и буквально опалил беднягу графа своим горячим и зловонным дыханием. Однако собрав все свое мужество и призвав на помощь Мадонну и святых угодников, как правило никогда не подводивших его в трудную минуту, наш герой изо всех сил вонзил шпагу между ребрами животного.

Граф в ужасе застыл, не понимая еще, удалось ли ему справиться с бешеным животным или сейчас бычок с разворота мотнет головой и подденет противника на крепкий рог. Но чудо свершилось! Издав чудовищный вопль, Торо повалился на бок, забил ногами в агонии и издох окончательно.