Павел и Авель

Всякий гость города мечтал полюбоваться на обширные пространства площади Дам, равно как и на расположенную поблизости городскую ратушу, будущий Королевский дворец, чья архитектура навевала воспоминая о классицизме, подобном Римскому, а венчавшая ее круглая башня придавала всему сооружению гармоничный вид. Ранее чиновников содержали гораздо скромнее, но тут для них уже и вправду стали сооружать целые дворцы. Государственные мужи становились новым классом. Наши путники невольно загляделись на это могучее сооружение.

– О, мой бог! – воскликнул граф Г. несколько на немецкий манер.

– Какая красота! – поспешила присоединиться к восторгам и Лизонька.

– Фантасмагория! – резюмировал Морозявкин.

Выразивши таким образом волновавшие их душу чувства, путешественники принялись осматривать то, что судьба казалось сама бросала им под ноги. Выяснилось, что дабы дворец стоял крепко, пришлось вывезти из Скандинавии тысячи дубовых стволов, из которых затем понаделали свай, ибо грунты в сих местах были непрочные. Собственно весь город строился на еловых сваях, причем вначале дома ставились лишь деревянные, и только с XVI века здесь появились первые каменные строения.

Вдоволь налюбовавшись, компания решила прогуляться вдоль многочисленных городских каналов, через которые там и сям были переброшены ажурные мостики. На удивление многочисленные деревья по берегам радовали глаз.

– Да, недаром сей город назван «Северной Венецией»! – граф Г. подытожил свои впечатления.

– Ну да, а еще его называют «городом на селедочных костях»! – друг Вольдемар всегда был склонен видеть дурную сторону во всем, если конечно речь не шла о кабаке или борделе.

– А вообще-то на местном нидерландском наречии название сей столицы произносится просто как дамба на реке Амстел. Говорят что Бог создал море, а голландцы – берег. Вообразите, господа – каналы здесь выстроены полукругом, и сей план застройки именуют полулунным! Какая прелесть, не правда ли? – Лизонька оглядела своих спутников, ожидая их восторженного согласия.

Однако она его не дождалась, ибо как раз в это время Морозявкин, во время прогулки поминутно подбегавший к берегам канала, черт знает каким макаром умудрился свалиться в воду, а граф, не медля ни минуты, бросился ему на помощь, и провозившись несколько времени в ледяной воде оба вымокли до нитки. Немногочисленные прохожие взирали на это с изумлением. Выбравшись, Морозявкин объявил что очень устал и потребовал сделать привал в каком-нибудь местном трактире, дабы обсушиться у огня.

Счастлив тот путник, который может позволить себе заказывать все, что только приглянется, не жалея о потраченных средствах, и наши путешественники как раз относились к таковым. Граф был богат, царская казна щедра, а Морозявкин по обыкновению старался как ласковый теленок сосать всех маток, до которых только мог дотянуться.

Так что компания попробовала на вкус и зайца в горшке, в красном вине, приготовленного с мелким луком и именуемого «хазепепер», и также поджаренного с патокой угря со сложным именем «гебакен палинг мет строп», причем Вольдемар вкушал как мясные, так и рыбные блюда, наслаждаясь разнообразием. Конечно не обойден был вниманием и знаменитый голландский сыр, который подавали и как горячее. Вдоволь напившись сладкого вина, Морозявкин объявил что вполне удовлетворен, и готов теперь во всеоружии продолжить путешествие.

Выбравшись из трактира, где графу пришлось расплатиться горкой местных гульденов, путники решили наконец отыскать ту самую знаменитую церковь Westerkerk, то есть Западную церковь, в которой был погребен достопамятный сэр Рембрандт. Лизонька проявила необычайную настойчивость, дабы загнать туда своих спутников.

– А зачем нам так уж стремиться в церковь, мадемуазель? Уж не собираетесь ли вы под венец? – шутливо спросил ее граф Г.

– У нас там имеется одно дельце, мой господин! – Лизонька присела в книксене, но более ничего не сказала.

Граф пожал своими аристократическими плечами, и они побрели вдоль берега реки Амстел. Морозявкина, еще не пришедшего в себя от изрядной порции голландского вина, восхищало совершенно все вокруг.

– Эй, посмотрите – дома-то здесь как Пизанские башни – все внаклон! – пояснил он компании положение дел.

Граф поначалу отнес было эту реплику на счет веселия друга Вольдемара, навеянного, как это принято на всей бескрайней Руси, питием, но приглядевшись понял что тот прав. Стоявшие столетиями здания сильно покосились, и этот факт был отражен на многочисленных полотнах знаменитых голландских мастеров. Граф отметил также, что дома с острыми крышами очень уж узки, и стоят приткнутыми друг к дружке, будто бы поддерживая один другого.

– Прелестные домики, особенно их черепичные крыши! – Лизонька была сентиментальна как никогда. – Ах, как хорошо было бы свить здесь гнездо и жить, поживать… особенно с очаровательным и внимательным кавалером!

При этих словах мадемуазель Лесистратова бросила на графа Г. особенно томный взгляд. Он сделал вид, что решительно ничего не заметил, но тему решил поддержать.