Павел и Авель

– Это не может быть! – Барон глядел на бриллиант так, что глаза его чуть не вылезали из орбит, как видно желая испепелить его взглядом. – О Вельзевул, чем я прогневал тебя, ведь я всегда послушно исполнял твою волю! Почему ты отвернулся от меня?!

– Говорят, что новичкам везет на лошадиных бегах… должно быть и в рулетку так же, ведь ранее ты кроме как в карты был в азартных играх не замечен? – вопросил Морозявкин у графа на правах старого приятеля.

– Да понимаете ли вы, о чем толкуете! – бешенство барона казалось пересекло все границы. – Ведь лицо посвященное в высшую степень знания уже не подчиняется вероятности, но само управляет ею… и до сих пор мне это удавалось!

– Ну а на этот раз не удалось! – Лесистратова была безжалостна. – И где же наш выигрыш, пусть ваш шут скажет тайное слово и нам выплатят все до копейки… то есть вернут все до странички.

– Выигрыш? Этой книжке уже не бывать вашей… никогда! Она принадлежит нашей великой подземной ложе и останется тут навечно! Эй, братья, схватите их, не дайте им уйти!

Лесистратова завопила, что это нечестно, однако служители уже побежали к ним, потрясая молотками и ритуальными мечами. И если бы не Морозявкин, бросившийся к неприметной двери, через которую ранее спускался, как он успел невзначай заметить, сам барон, то приятелям бы пришлось солоно. Но все же троица сумела как угри проскользнуть в проход, граф Г. резво затворил за собой каменную дверку, и вопли преследователей на некоторое время остались далеко позади.

– Куды бечь? – вопросил Вольдемар неясным шепотом, от волнения сбившись на простонародный диалект.

– Наверх! – Лесистратова указала на винтовую каменную лестницу, ведущую к верхним частям удивительной постройки. – Назад пути нет – там всюду их люди!

Добежав до верхней площадки, путники очутились в пространстве, отделенном от окружающей храм пропасти лишь перилами между колоннадой, по разным сторонам которой виднелись входы-портики вроде ворот, с лестницами, ведущими вниз. Шум погони затих, однако радоваться этому было рано – как из воздуха перед ними возник баронов любимец шут Клаус, с обнаженной шпагой в руке.

– Вы куда-то торопитесь, господа? – осведомился он любезно. – Но более вам некуда бежать, это последняя ступень!

– Немедля откройте нам секретное слово, сударь! Мы выиграли и вы обязаны это сделать! – отвечал ему граф Г., как всегда непреклонно и с достоинством.

– Да что вы говорите? Я обязан? А чего это ради, хотелось бы знать? Знаете ли вы, что наша ложа древнее даже самой первой Великой ложи, основанной в Лондоне в 1717 году от рождества Христова? Ведомо ли вам, что наши братья-каменщики, Генри де Йевелей и прочие, еще в XIV веке возводили Вестминстерское аббатство, что стоит где-то высоко над нашими головами? Познание волшебных слов доступно лишь посвященным, а вы хотите перепрыгнуть ступени, не усердием и опытностью перейти из учеников, что получают свою плату у колонны Jakin, или тех товарищей, что у колонны Bohas, в мастера, кои вознаграждаемы бывают в пространстве между колоннами, а хитроумием и вымогательством? Не бывать этому! – на сих словах шут угрожающе поднял шпагу.

– Мы тоже шли сюда благодаря усердию, и я вот очень опытен! – возразил Морозявкин.

– Опытен в пьянстве и разврате? Это не те качества, что вознаграждаются в храме судьбы! – презрительно сказал герр Клаус, не хуже самого барона. – Да и вы, властолюбивый аристократ и лживая мисс, вам тоже ничего не достанется!

– Меня послал сюда государь наш, Павел Петрович, велев вернуть сию тетрадь любым способом, и я выполню монаршию волю до конца! – ответствовал граф Г., и также выхватил шпагу, которую ему ранее опрометчиво оставили ввиду явного неравенства сил.

– Да, да! – подтвердила и Лиза. – Проигрался, так и нечего теперь лаяться! Говори слово, мерзавец, висельник!

Шпаги скрестились и зазвенели. Шут, несмотря на свою постоянное позерство, дрался не хуже, чем какой-нибудь прожженный учитель фехтования. Он принимал одну позицию за другой и делал столь глубокие выпады, что казалось сейчас проткнет графа насквозь, как вилы протыкают стог сена на сеновале. Клаус ерничал, выставлял правую ногу вместо левой, и весьма надеялся на молниеносный укол, моду на который ввели французы, законодатели фехтовальных стилей.

Однако же граф Г., который в своем замке и походах упражнялся на шпагах то с мажордомом, отставным суворовским ветераном, то с Морозявкиным, то вообще с кем попало, составлял ему достойную конкуренцию. В молодости граф не пропускал ни одной юбки, и конечно ни одной дуэли. И несмотря на весь свой задор, шут был уже трижды ранен за три минуты. Это сбило с него спесь, и он решил что время для шуток прошло и пора спасть свою шкуру бегством.

– Держи, держи его! – завопила Лизонька пронзительно. – Сбегет!