Павел I

На другой день – увы! – свирепствовала буря. Хотя Павел и недавно стал моряком, он некоторое время стойко боролся с морской болезнью. Не покидая палубы и подставляя буре свою непокрытую, плешивую голову, он хотел обратить на себя внимание, принимая геройские позы. Ссылаясь на свою ответственность, он даже после захода солнца не дал себя уговорить пойти отдохнуть и провел ночь на палубе, сидя в парадной форме на связке снастей. Однако через сутки морская болезнь одержала верх и, так как буря не утихала, суда возвратились в Кронштадт, не дойдя до Ревеля.

Тем не менее был все-таки составлен журнал «кампании», с дифирамбами по адресу главного командира, и его автор, сам Шишков, заслужил таким путем прощение за дерзкое составление планов, которые были непонятны для его начальника. Он получил звание генерал-адъютанта и орден Св. Анны.

Как продолжатель дела Петра Великого, Павел только что доказал свои способности. Что касается его флота, то мы с ним еще встретимся при его участии в более серьезных кампаниях. Он и в них блистал не больше.

Глава 6 Внешняя политика. Завязка

I

Драматические события, которые в Европе, боровшейся с охваченной революцией Францией, сопровождали восшествие на престол Павла, известны всем. В этот самый день победитель при Арколе, Бонапарт, начал свое триумфальное шествие к Вене, в котором ничто, казалось, не могло его удержать. Перемена правительства, происшедшая в Петербурге, отнимала действительно у его противников последний шанс вновь одержать победу.

С самого начала борьбы Екатерина делала вид, что хочет принять в ней участие, громко заявив о своем согласии с защитниками европейского порядка, забежав даже вперед, после смерти Людовика XVI, чтобы требовать признания его законного наследника. Однако она всегда уклонялась от прямого вмешательства и от такого шага, который соответствовал бы находившимся в ее распоряжении силам, так что оставался даже под сомнением вопрос, была ли она или нет, в войне с республикой.

Такой способ действий, разумеется, не очень благородный, можно было оправдать весьма серьезными соображениями. Между воюющими участниками антифранцузской коалиции и великой северной державой общность интересов, на которую указывали первые, была в этой свалке гораздо более внешней, нежели действительной. Первые преследовали, под видом общей выгоды, всякого рода личные цели – кто возвращение потерянного или вознаграждение за утраченное, кто расширение и новые завоевания, у Екатерины же не было ни одного из подобных желаний. Единственную пользу, которую могла извлечь Россия из этой сумятицы, связывавшей ее соседей, это получить больше свободы для своих действий в Польше или где-либо в другом месте. Между тем, так как отношения соседские, родственные, союзные или монархическая солидарность налагали на нее известные обязательства, которые ей неудобно было отвергнуть, великая государыня с чрезвычайным искусством, тонкостью и тактом старалась соблюсти все приличия, и эта партия, разыгранная без зазрения совести вместе с исполнителями, обнаруживавшими не больше стеснения, явилась шедевром ее дипломатии. «Que voulez-vous! la peau est plus près du corps que la chemise», – говорила она своим друзьям.

Только в феврале 1795 года, когда «якобинская Варшава» была в достаточной мере обезоружена, императрица согласилась на договор о совместных действиях с Англией против якобинцев Франции. Однако она ограничилась посылкой эскадры, состоявшей из двенадцати линейных кораблей и восьми фрегатов, которые под командой адмирала Ханыкова помогали блокировать голландский флот в водах Текселя. Но в то же время отпадение Пруссии, определенное Базельским договором 5 апреля 1795 года, и неудачи Австрии побудили самого Питта начать переговоры с Директорией.

Екатерина тотчас же этим воспользовалась, чтобы вернуться к своей системе отсрочек, и есть полная возможность предположить, что накануне своей смерти она еще от нее не отказалась, хотя и вела переговоры с Сент-Джемским кабинетом об условиях субсидий. Размеры требуемых ею сумм – 120 000 фунтов стерлингов в месяц, да кроме того 300 000 фунтов авансом для начала кампании – позволяют это предполагать. Тем более что внезапно задуманную экспедицию в Персию трудно было помирить с намерением принять более энергичное участие в западном конфликте. Англия со своей стороны выказывала мало готовности преследовать заключение этого тягостного договора, и ее посол в Санкт-Петербурге был всецело против него. В октябре 1796 года Гренвиль прислал ему полномочия для переговоров, соглашаясь даже, если это окажется необходимым, на чрезмерные требования императрицы; но в то же время Питт торопил Мальмсбюри в Париже и, при восшествии на престол Павла, сталкиваясь ежедневно с новыми трудностями или неудачами, Витворт все еще ждал подписания договора, которого, вероятно, дождался бы не скоро.