Паутина миров

— Лёжа в пастели, в темноте, я слушал дыхание спящей Насти, сон не шёл. Мышцы всё ещё были, как варёная вермишель, слабость не проходила. Мысли, словно стая птиц кружили в голове, только я сосредотачивался на одной, она тут же терялась из виду, и я переключался на другую. Надо завтра все-таки поехать в этот их центр, пусть лечат меня. А потом я засужу этих ублюдков, к чертовой матери, чтобы лучше следили за своей…

— Ты чего детка? — в комнату вошла Тэя. Я не видел её лица в темноте, она встала перед кроватью, держа в руке плюшевого зайца.

— Папочка, а где мама?

— Вот же она… я оглянулся на спящую Настю, она смотрела на меня мертвыми глазами Мары, и улыбалась, а во рту её были чёрные, острые зубы…

— Это не мамочка. Мамочка умерла! Кхе, кхе, кхе.

Я дёрнулся, как от удара током: — Нет, нет, только не это! — острая боль пронзила всё тело, меня скрутило судорогой, горлом пошла кровь.

— Папочка, что с тобой? — Тэя приблизилась, и я увидел кровавые провалы на месте её глаз.

— Тебе плохо папочка?

— Нееееет! — сквозь боль заорал я. Из-под кровати выползла чёрная цепь, словно живая она обвилась вокруг запястья, с другой стороны еще одна, схватила другую руку, я иступлённо забился, крича от ужаса. Кровать вздыбилась, превращаясь в камень, и я повис на цепях, стены комнаты почернели, и покрылись трещинами, из которых пошёл едкий дым.

— Это не ты! Не ты! — хрипел я.

— Конечно я не твоя дочурка кхе, кхе, кхе! — раздался голос Мары. Тело Тэи выгнулось и начало меняться, кости трещали с мерзким звуком, удлиняясь и ломаясь, кожа лопалась, изнутри лезла старушечья плоть, покрытая шрамами, через минуту передо мной стояла ведьма.

— Думал так легко отделаешься от меня мальчик? — она подошла ко мне вплотную. Комната и всё, что в ней было окончательно исчезло, я оказался там же где и был — прикованным к камню, на площадке, окруженной туманом.

— Ты здесь ещё на долго мальчик, кхе, кхе, кхе.

— Я… убью… вас… всех, — я поднял голову, смотря на неё, сквозь кровавую пелену. — Я уничтожу… ваш… род, всех… ублюдков… до единого.

— Угрожаешь! Значит еще остались силы! Значит тебя еще на долго хватит! — она засмеялась, и поковыляла куда-то в туман.

Я обессилено свесил голову, на злость сил уже не осталось, ни на что не осталось.

Время тянулось, как смола, минуты растягивались в бесконечность, наполненную болью и чувством безысходности. Отчаянье поразило меня, словно тяжелая болезнь, от которой нет лекарства…

Позади меня раздался какой-то звук, кто здесь, кто на этот раз? Из-за камня, на котором я висел вышел Зверь: — Зверь это ты? Ты не глюк? — он встал на задние лапы, и принялся лизать мне лицо. — Это ты! Как ты здесь оказался? — я чуть не расплакался от счастья. — Ну всё хватит, хватит, видишь эту гадость у меня на груди, кусай её, кусай! — Зверь схватил зубами жука и потянул, пытаясь оторвать, я чуть не взвыл в голос, боль была адская! — Давай Зверюга, давай, не обращай на меня внимание, вырывай её! — он дёрнул головой, отрывая мерзкую тварь, меня аж дугой выгнуло, чуть не вывернув плечи из суставов. Стиснув зубы, я старался не закричать, и не потерять сознание. — Молодец зверь, молодец! — сквозь боль и слезы подбадривал я его. Он принялся за цепи на ногах, с остервенением грызя металл. Ему бы помочь, но не могу, яд ещё в крови, сил на псионику нет. Здоровье медленно начало подниматься, слишком медленно. Наконец он перегрыз цепь, и взялся за вторую ногу. — Хоть бы она не вернулась, хоть бы не вернулась, — повторял я, как заведенный. — Давай, зверская ты морда, давай! — вторая нога освободилась, и я повис на руках, не доставая ногами до земли, Зверь, встав на задние лапы, вгрызся в цепи на правой руке, хоть бы клыки не поломал, он же мал еще. — Нет клыки твои крепче любой стали, правда Зверь? — я подбадривал, и торопил его, он, рыча и царапая мою руку острыми когтями, грыз цепь. — Ни чего заживет, нам бы выбраться отсюда, ещё чуть-чуть! — цепь лопнула, я повис на одной руке, всё тело пронзила острой болью, руку словно с мясом вырывали, — Чтоб вас сволочи! — перед глазами плавали тёмные круги, я чуть не потерял сознание. — Меня такой ерундой не проймешь, суки! — я специально заводил себя, злость придавала сил. Наконец последняя цепь порвалась, и я упал лицом вниз, прямо на каменный пол. Это падение выбило из меня дух, и я отключился.

Очнулся от того, что Зверь толкал меня головой, пытаясь разбудить, увидев, что я открыл глаза, он запрыгал, и завертелся от радости. — Да, я тоже рад тебя видеть дружище, идем от сюда, — но не тут-то было! Ноги не держали, руки были, как варёные макаронины. Тогда я пополз, извиваясь как червяк, цепляясь ногтями, и зубами, лишь бы свалить от сюда.

Зверь бежал впереди, всё время возвращаясь ко мне, и нетерпеливо тявкая. Мы зашли в туман, точнее зверь зашёл, а я из последних сил заполз, передо мной была лестница из чёрного камня, слишком высокие и широкие ступени, предназначенные явно не для людей. Я пополз вверх буквально, затаскивая себя на каждую ступень.