Паучий случай

Я срочно искала замену. На тумбочке лежала игрушка. Я осторожно, как сапер, разжимала детские пальчики. Потери волос исчислялись забитыми расческами. Но я не сдавалась. Сражение я проиграла. Но битву выиграла.

Цепкие пальчики искали альтернативу. И я тут же предложила равноценный обмен.  Пальчики потрогали и удовлетворились.

Няня бесшумной мышкой прошмыгнула в ванную. И тут же содрала героическое платье. А точнее его остатки. Вчерашние ножницы создали воистину дизайнерскую вещь. Нелепую и эротичную.

Нелепую, по мнению тех, кто не согласен с высокой модой. И не представляет себя в целлофановой обертке с рулоном туалетной бумаги вокруг шеи. Эротичную и креативную по мнению известных дизайнеров.

У приличной юбки должно быть один разрез. У неприличной два, но высоких. Моя юбка переплюнула все неприличные юбки. На ней было с десяток порезов, четыре разреза и один вырез. В форме ромбика.

Прислушиваясь, как таракан к шуршанию тапков, я пустила воду. А потом погрузилась в нее со стоном блаженства. Где-то радовался Мойдодыр.

Где-то в уголке комнаты притаилось последнее платье. То самое, со стразами. Которое меня решительно уговаривали надевать почаще.

В комнате послышался грохот. Я завернулась в полотенце и выбежала из ванной. На перевернутом столе гарцевал юный восьмилапый конь. Он встретил родственную душу. И недоумевал, почему лапы у стола только четыре?

Манекен с платьем лежал на полу. Но не один. Чтобы ему было не скучно, его украсили коричневой розочкой. Как умели. Сиротливый горшочек выглядывал из-под кровати: «Ты меня совсем не греешь!».

Я подняла платье, осматривая смелое дизайнерское решение. Поскольку в моем арсенале было только оно. И бегать по замку в коротком полотенце с криками: «Мне нужна твоя одежда!», было чревато. Я решила отстирать его.

Потащив его ванную, я замочила его. А потом долго терла мылом. Половина стразиков отлетела сразу. Вторая половина решила дождаться отжима.

Кое-как я отстирала платье. И выжала из него все, что можно.

 В дверь робко просочилась служанка. Она стала прибираться в комнате. Не поднимая глаз.

- Его величество просил вам передать, - послышался шелест служанки. – Чтобы вы сегодня надели новое платье.

Платье сушилось на манекене. Выглядело оно уже слегка не новым. Но вполне сносным. Точнее, ношенным.

- С бриллиантами, - добавила девушка.

И посмотрела на меня с завистью. А нужно было с сочувствием.

Ааааа…. Мне показалось, что мне сейчас в рот залетит муха. Все, что пониже спины превратилось в холодец. И холодец напрашивался на горчичку. 

Где-то в воспоминаниях я все еще слышала, как мелкие камушки стучали об дно ванной. И как уносила их вода в направлении неизвестном.

Мысленно прикинув стоимость подарка, умножив это в уме на неприятности. Я сделала вывод. С этого момента меня смело можно назвать волонтером.

Служанка ушла. Я тихо доедала ноготь. Перед глазами стояла картина. Половина ювелирки, уплывающая в трубу.

Я чувствовала себя мафиози, отмывающего деньги. Только я – какой-то неправильный мафиози.

На меня карабкалась паучья шапочка. Видимо, он почувствовал неладное. И решил меня утешить. Чувствую, что напоследок.

Я-то была уверена, что это просто стекляшки. Кто ж дарит няням платья с бриллиантами?

- Ипусий слусяй, - послышался вздох на моей голове.

- Трындец, - прошептала я. Где-то в трубу уплывал госбюджет маленькой банановой республики.

Не удивлюсь, если скоро в канализации найдут прииск бриллиантов. Причем, уже с огранкой. Еще одно полезное ископаемое. А рядом могила бесполезного ископаемого, которое смело можно назвать основателем прииска.

- Папа! – послышался голос малыша. Я невольно вздрогнула. – Сю к папе!

Отлично! А я не «сю». Очень не «сю».

И тут я вспомнила про пирожное. В кармане платья было еще одно. Правда, мятое, но… но все-таки пирожное! Считай, контрабанда. Как хорошо, что я пожадничала и взяла несколько.

- Вот, - прошептала я, доставая остатки пирожного. – Ммм! Как вкусно!

То, что пирожное – это вкусно, малыш понял сразу. Жалобные глазки требовали продолжения. А продолжения не было.

- Хорошо, я постараюсь что-нибудь придумать, - пообещала я, вытирая перепачканную шерсть.

Нам принесли кашу. Полную тарелку. Я подняла страдальческие глаза на паукана. Он посмотрел страдальчески на меня. После пирожного каша казалась цементом. В который добавили щебенки по вкусу.

- А можно как-то разнообразить меню?  - взмолилась я. Сейчас я говорила от лица моего желудка.

- Я не вправе решать такие вопросы. Моя задача просто принести вам еду, - послышался тихий голос.

- А кто вправе? – поинтересовалась я.

- Его величество, - произнесла служанка. Она подняла глаза на мою шапочку и тут же опустила их. – Мне пора идти.

- Значит, я поговорю с ним. Ну это уже невозможно! – возмутилась я, глядя на тарелку.

- Его величество сейчас на совете, - произнесла служанка, исчезая за дверью.

Я честно попыталась накормить ребенка кашей. Я даже делала вид, что это очень вкусно. Хотя дергающийся глаз намекал: «Отвернись, малыш. Я сейчас ее выплюну!».