Паучий дар

– А ты счастлив? – спросила в ответ Неттл.

– Ты же знаешь, как все устроено, – огрызнулся Янник. – О том, счастлив я или нет, я думаю только рядом с тобой, поэтому я никогда не бываю счастлив. Как и все люди.

– Да уж, мы редко бываем счастливы, – согласилась Неттл. На брата она не смотрела, глаза почему-то болели.

Вскоре Янник соизволил снова присесть к ней на плечо, и она не стала его прогонять. Они по-прежнему злились друг на друга. Янник царапнул когтем ее шею.

– Ты тоже меняешься, – сердито сказал он. – Всякий раз, когда я возвращаюсь, я вижу, что ты изменилась. Ты пахнешь иначе. Однажды я не смогу отыскать тебя, потому что ты уже будешь другой.

– Наверное, это потому, что я расту, – предположила Неттл.

– Значит, так ты это называешь? – спросил Янник.

Слова брата больно ранили ее, но отвечать Неттл не стала.

* * *

Клевер, дочь Белтеи, оказалась опрятно одетой женщиной средних лет с задумчивым, добрым лицом и проблесками седины в темных волосах. Она работала сборщицей древесного сока и только что вернулась из леса. Клевер согласилась поговорить с ними; между тем на огне побулькивал котелок с соком плакучей ивы, распространяя вокруг запах карамели и свежесрезанной травы.

– Мне было пятнадцать, когда на мать наложили проклятие, – сообщила Клевер. – Это случилось ранней осенью, в ночь яблоневого праздника. Тогда мне впервые разрешили попробовать яблочный напиток. – Она улыбнулась, но улыбка быстро померкла. – Для таких деревенек праздники значат очень много.

– Потому что, кроме них, здесь ничего не происходит. – Неттл вспомнила свое детство в Мелководье. Монотонное, тоскливое время, поглощавшее жизнь, подобно гигантской змее. Праздники были чем-то, что можно предвкушать, ждать, сгорая от нетерпения. – У нас был праздник цветущих слив, праздник корабликов из листьев, праздник куманики, праздник медоварения…

– Да! – Лицо Клевер просветлело и стало более открытым. – У нас тоже такие есть!

Неттл отметила ее большие глаза и аккуратные скулы и подумала, могла ли Клевер унаследовать их от матери. Судя по тому, что им рассказали, Белтея без зазрения совести пользовалась своей красотой. Но неровно подстриженные волосы Клевер были стянуты в узел, а руки покрыты мозолями оттого, что ей приходилось лазать по деревьям и работать ножом.

– И что случилось? – спросил Келлен.

Клевер вздохнула:

– Я рано вернулась домой, даже луна еще не успела взойти. Мне нужно было запереть гусей и кур, наколоть дров… Много чего нужно было сделать. Поэтому я не видела, что именно произошло. Но пока я была на празднике, все только и восхищались моей матерью. Она станцевала с шестью мужчинами подряд, с двумя другими пошла ловить яблоки ртом. Они даже из-за этого подрались: Пиллер Кадди выбил Макину зуб. И после моего ухода все продолжалось в том же духе. Люди совсем развеселились и стали танцевать на поляне в лесу. Понимаете, приятно плясать голыми ногами в густой, мягкой траве. На деревьях развесили гирлянды. Мама в тот вечер была в своем зеленом платье. В нем она казалась бледнее обычного, но ей даже нравилось. Говорят, она танцевала, танцевала и никак не могла остановиться. А потом луна вдруг скрылась за облаками, фонари погасли, и музыканты поняли, что больше не могут играть. Пальцы у них онемели и перестали цепляться за нужные струны. Когда луна выглянула из-за туч, моя мать… больше не была собой. Она с такой силой швырнула своего партнера по танцам через поляну, что он разбил голову о дерево. А мама сбежала в лес и больше не вернулась.

– Жаль, что так произошло, – сказала Неттл, искренне сочувствуя Клевер.

Та вздохнула и отвлеклась, чтобы понюхать содержимое котелка.

– Тридцать лет уже прошло, к тому же все в деревне были очень ко мне добры. Я словно стала их общей дочкой. Они даже построили мне новый дом, чтобы я могла съехать из того, где жила с матерью.

– А что твой отец? – спросил Келлен. – Он жил с вами?

– Он умер, когда мне было три. – Клевер бросила на Келлена косой взгляд. – Я знаю, почему ты спрашиваешь. Нет, мой отец не был проклинателем. Мы с мамой всегда жили вдвоем.

– Кто, по-твоему, мог ее проклясть? – Келлен не собирался так легко сдаваться. – Может, твоя мама кого-то боялась?

Клевер покатилась со смеху:

– Моя мама никого не боялась! Я не знаю, кто ее проклял, но могу сказать, кто точно ее не проклинал: Макин Прядильщик, пусть даже вся деревня судачит, что это его рук дело. После того как моя мать убежала в лес, он отправился за ней, и больше его никто не видел. Ходят слухи, что он утопился: якобы совесть беднягу заела. Но я думаю, он хотел помочь матери или вернуть ее назад. Он был добрым человеком.